Из недалекого окопчика вынырнул боец с двумя связками гранат, он замахнулся уже, чтобы швырнуть гранаты, но танк накрыл его. Под днищем танка чуть слышно хлопнул взрыв, и стальное чудище завертелось, заметалось на месте, по-звериному рыча мотором. Откуда-то появился лейтенант Шагаров с бутылкой в руке. Дмитрий видел, как шлепнулась по броне бутылка, и голубоватая струйка пламени весело побежала по металлу.
Танк запылал. Задымил.
От боли кричал раненый боец.
— На вот, потяни из фляги, — Дмитрий совал ему в рот горлышко фляги, а водка лилась мимо рта, по лицу. Если бы не тот боец со связками гранат, лежал бы он, Дмитрий Гусаров, раздавленным. И раненый тоже был бы раздавлен вместе с ним, а сейчас раненый боец вырвал у него из рук флягу и припал к ней ртом.
«Ладно, пусть пьет до конца, не так уж много осталось там водки», — подумал Дмитрий, радуясь, что раненый перестал кричать.
И четвертая атака врага была отбита. Стихло, замерло изрытое поле. Тишина. Только в воронке стонали раненые, да бормотали что-то воинственное те, кто был в полузабытьи.
К воронке подошел лейтенант Шагаров.
— Старшина-а-а! — крикнул он. — Давай-ка сюда отделение с плащпалатками, надо эвакуировать раненых.
Когда всех раненых увели и унесли к Анне Андреевне, лейтенант Шагаров подошел к Дмитрию, улыбнулся.
— Молодец, Гусаров, — сказал он. — По правде говоря, не думал я, что ты окажешься таким. Рад, что ошибся... Давай-ка спустимся в твою воронку. — В воронке лейтенант расстегнул ремни, снял гимнастерку.
— Товарищ лейтенант, вы ранены!
— Задело немного...
— Какое там «немного». Осколок в спине торчит.
— Торчит — вытаскивай.
— Как же я вытащу?
— Вытаскивай! — сердито прикрикнул лейтенант, потом понизил голос, попросил тихо: — Вытащи, Гусаров, осколок, я сам до спины не дотянусь. Будь другом, вытащи и перевяжи. Не бойся, не закричу... И вот что, Гусаров, никому не говори о моем ранении. Прошу тебя...
Дмитрий заглянул в лицо лейтенанту. Оно было каким-то закопченным, щеки пообросли темной щетиной, глаза воспалены, под ними отчетливо заметны синеватые круги. Видно, что он смертельно устал. Сейчас нельзя было подумать, будто он, как робот, вообще лишен чувства усталости. Он такой же, как все. Поспать бы ему, отлежаться бы в госпитале...
Будто разгадав мысли санитарного инструктора, лейтенант торопливо проговорил:
— Нельзя мне покидать позицию, Гусаров, никак нельзя. Мало осталось командиров. Такие натиски отбивали — самому не верится, что отбили. А все-таки — ты сам видел — отбили! До завтра фрицы не сунутся. Вечереет уже. Ночью не пойдут, ночи они боятся. Дорого им обходится наша позиция... Они думали — молниеносно, они думали — двинут стальные громадины и русским каюк... Нет, Гусаров, держимся, на пути врага стоит живая сталь!.. Ты сам понимаешь, Гусаров, не имею права уходить отсюда, пока жив... И не уйду! Уважь просьбу, вытащи, пожалуйста, осколок...
Дмитрий с помощью ножа извлек осколок, перевязал рану.
— Вот спасибо, Гусаров, — благодарил обрадованный лейтенант. — Идем-ка теперь к старшине, подкрепимся...
Пройдет много лет, и художник Дмитрий Гусаров припомнит этот грохочущий день, припомнит бойца со связками гранат, что вынырнул из окопчика перед самым танком, припомнит закопченное лицо лейтенанта и бесформенный, с зазубринками, осколок чужого металла, что клещом впился в тело, и напишет картину «Живая сталь (Сорок первый год)».
Картина будет экспонироваться в Манеже на выставке «Советская Россия».
— У Гусарова опять война, — скажет средних лет мужчина, протирая носовым платком очки. — Скачет на своем любимом коньке...
— Да, да, скачет, — закивает лысоватой головой собеседник. — Безлошадному в наше время трудно...
— Ты что же думаешь — любимый конек всегда вывезет?
— По крайней мере при любимом коньке Гусаров ни к кому не напрашивается в пассажиры.
— Но нельзя же злоупотреблять темой! Этак наскучить можно...
— Верно... Однако мы с тобой вот уже трижды подходим к его картине... И, как видишь, не только мы...
У картины будут толпиться зрители.
— Этот художник отстал от жизни, от веяний эпохи, — учено скажет высокий молодой человек, обращаясь к молоденькой спутнице.