— Почему же отстал? — вмешается другой, незнакомый им.
— Да потому, что искусство для него не средство выражения тончайших нюансов человеческого Я, а голая констатация факта. Только факт — не искусство!
— Возможно, художник видел такой факт...
— Допустим, — согласится молодой человек. — Но истинный художник от факта стремится к вершинам обобщения, к выражению своего отношения к действительности. Только тогда, только при этом условии произведение способно воздействовать на эмоции читателя, зрителя, слушателя. Что мы видим на этом полотне? Эпизод боя. И только. А где настроение?
— Иди сюда, Коля, эту мы еще не видели, — позовет парня девушка с папкой под мышкой, должно быть, студентка. — Ой, ты знаешь — страшновато... Так и кажется, что танк поползет на тебя... — И девушка прижмется к спутнику, будто ища защиты.
— Вот вам настроение! — торжествующе ответит оппонент ученому молодому человеку.
— Субъективное восприятие! — не отступит тот.
— Ничего себе картина, — скажет парень студентке. — Только художник, по-моему, здорово приукрасил...
— Вот, — ухватится за эти слова ученый молодой человек. — Слышали? Художник приукрасил. Иными словами, художник далек от правды жизни! Картина называется «Живая сталь». Допустим, оригинально. Однако в скобках подзаголовок «Сорок первый год». Следовательно, художник использовал материал сорок первого года. Ныне каждому школьнику известно, что лето сорок первого года было трагическим для нашей страны. Армия наша терпела одно поражение за другим... Здесь же, на полотне, художник изобразил победу. Это, мягко выражаясь, ничем не оправданная гипербола...
И вдруг заговорит все время молча стоявший пожилой мужчина с грубоватым обветренным лицом, большими загорелыми руками.
— Ты-то откуда знаешь, что было в сорок первом году? Ты-то где был тогда? Соску сосал! А мы и в сорок первом били врага. Да, били! Без сорок первого не было бы сорок пятого! Трудно было в сорок первом. На танки шли с гранатами, с бутылками... В том не солдатская вина, что танков своих было мало, что фашиста приходилось останавливать своей кровью. И остановили! А ты тут рассусоливаешь, хорошую картину хулишь. Правильно все нарисовано. Сразу видно, что товарищ художник сам все видел, на своей шкуре испытал. А ты что видел? Ты что знаешь?
— Но позвольте, дорогой товарищ, — мягко обратится к нему спутница ученого молодого человека, — нельзя же грубить. Мы смотрим картину, выражаем свое мнение.
— Что выражать, если картина правильная! — Мужчина кивнет на молодого человека. — Пройти бы ему наши дорожки, понял бы, почем фунт лиха.
— Что же вы предлагаете? Войну? Чтобы и нам пройти все испытания? — вежливо спросит девушка.
Мужчина помолчит немного и сурово ответит:
— Нет, не нужна война. По горло сыты. Но уважать нужно тех, кто на этой картине...
— Ну-ка, дайте взглянуть поближе, что на той картине. — Сквозь толпу зрителей протиснется мужчина с бородкой. — Так, так... Говорите, картина «правильная»? А давайте посмотрим, так сказать, со всех сторон. Как прикажете понимать такую мелочь: боец с гранатой изображен так, что размерами он чуть ли не больше танка. Где же пропорция?
Пожилой мужчина с грубоватым обветренным лицом не найдет, что ответить, но опять вмешается тот, что возражал ученому молодому человеку.
— У вас нет ли, случайно, складного метра? — спросит он у бородки.
— Нет. А зачем?
— Вы же любите измерять... Вот и измерили бы и танк, и бойца...
— Зачем же говорить глупости...
— Тут я с вами согласен: зачем говорить глупости... Вот вы, — он повернулся к ученому молодому человеку. — Вот вы за обобщения. Вы, — кивнул он бородке, — за пропорции. Но почему же вы проходите мимо обобщенной мысли художника? А мысль, по-моему, очень ясна: на пути вражеской техники, на пути в броню закованного фашизма стоит Человек, революционер. Да, да, не будем бояться громкой фразы — революционер! Вот вам и обобщение: главное — человек, ему все под силу! Дороже всего художник ценит именно человека и говорит нам: никогда не забудется тот, кто честно пал за Родину. Эту мысль можно прочесть хотя бы по такой, детали. Вот лежит погибший боец. У него дымится шинель, горит, и пламя похоже на Вечный огонь...
— Ой, Коля, и верно, — восхищенно шепнет студентка своему спутнику. — А ты говорил — художник приукрасил...
Пожилой мужчина положит загорелую руку на плечо тому, кто говорил о Вечном огне, и спросит:
— Ты, часом, не уральский?