– Ты знаешь, что случилось на станции? – перекрикивал он помехи. – Антонина с тобой?
– Да! Мы уже подлетаем к взлётной площадке. Там пересядем на снегоход, и… (помехи заглушали голос).
– Хорошо. Как только заедете во двор станции, сразу набери меня и обрисуй обстановку.
– Понял! Я связывался с Сергеем Борисовичем, он не отвечает.
– Мне тоже, - хмуро подтвердил куратор станций. – Будьте с Тоней готовы ко всяким неожиданностям. Неизвестно, что там вообще произошло. Елизавета мертва, вот всё, что мне известно.
Наказав им быть осторожнее, он отключил трансивер, выругался и бросил последний взгляд на гигантский шар, возвышающийся над тундрой.
Уже миновав границу огороженной зоны, под грохот вездехода, куратор станций поделился, наконец, информацией со своими помощниками. Илья Фёдорович частично знал о происшедшем, так что рассказ Павла Семёновича был адресован в основном водителю Прохору и главному инженеру Степану Сергеевичу.
Колоссальный круглый монолит остался за кормой их вездехода.
…Больше они его не увидят.
№ 11.
Как только вертолёт «Ми-8» коснулся взлётной площадки, Василёк выпрыгнул из кабины и, подхватив Тоню, спешно направился к техническому навесу, под которым, укрытые брезентом стояли снегоходы. Уже через несколько минут они мчались по тундре, оставив пилота в комнате отдыха дожидаться с остальными лётчиками новых указаний от Павла Семёновича.
А в это время, в помещении радиорелейной установки происходило следующее…
Придя в себя благодаря заботам Андрея, профессор Раевский, морщась от боли в затылке, кое-как рассказал своему коллеге о том, что произошло после того, как он слез с «бурана» и вошёл в жилой блок станции. Но прежде чем поведать ему страшную весть, он, кашляя и натужно вдыхая воздух, озабоченно спросил, оглядываясь кругом:
– Где Коржин?
– Кто? – не понял Андрей, удивлённо вскинув брови. Он держал голову начальника у себя на коленях и влажной тряпкой вытирал кровь, проступившую на затылке.
Сергей Борисович отпил глоток из фляги, всё ещё сжимая ключ в руке.
– Егерь где?
– Там, где и был, – удивился геолог. – Где-то в тундре. Мы же его так и не нашли.
– Уже нашли, –хмуро ответил начальник, поднимаясь на неокрепших ногах и держась за товарища.
– Как это… нашли, - начал было Андрей, но Раевский перебил:
– Он здесь, Андрюша. Или был, во всяком случае. Это ОН меня ударил сзади по голове. Как и Лизу. Ты её видел?
– Видел, – ошарашено ответил Андрей и недоумённо посмотрел на своего старшего друга.
– Тогда слушай меня внимательно и не перебивай. – Сергей Борисович уже стоял на ногах, прислонившись спиной к косяку раскрытой настежь двери. – Это ОН убил Лизу. Я его успел увидеть, когда вошёл в коридор. Он выходил из комнаты отдыха, весь в крови, и, столкнувшись со мной, внезапно ударил по голове чем-то тяжёлым. Я думаю, огнетушителем. Когда я пришёл в себя, вероятно, секунд через двадцать, его уже не было. Схватив этот ключ, – он покрутил его в ладони, – я бросился во двор, но и там его не было.
-- А Бадик? Он что, совсем не гавкал? – Андрей всё ещё не смирился со столь потрясающей мыслью, что их егерь мог быть причастным к убийству девушки.
Да что там убийству…
Как он ВООБЩЕ оказался здесь спустя месяц?
Как он ВООБЩЕ выжил в тундре, проведя в ней более тридцати дней на морозе, один, без еды и подходящей одежды?
– Собаки тоже нет, – прервал его мысли начальник станции.
Андрей вдруг отчётливо вспомнил последний, обрывающийся в центре комнаты след левого унта, и невольно бросил взгляд на обувь профессора, отметив про себя, что тот тоже в унтах, в каких был Коржин, прежде чем исчез.
Но каким образом он мог обрываться в середине комнаты, если до двери допрыгнуть не было никакой возможности?
И самое главное: зачем убивать беззащитную девушку и нападать на начальника станции?
Пока Сергей Борисович в двух словах передавал ему происшедшее, Андрей бережно подхватил его под руки и вывел на открытый морозный воздух, чтобы тот смог отдышаться. При этом геолог не забывал цепким взглядом осматривать территорию двора, перехватив гаечный ключ в свою руку.
– Думаете, он ещё где-то здесь? Спрятался вместе с собакой, когда услышал мой снегоход?
– Не знаю, Андрюша, – выдохнул Раевский. – Помню, что я бросился в столовую, затем к водокачке – кстати, вот ещё одна загадка, о которой кричала мне по рации Лиза. Будто бы она видела какое-то пламя, едва не взорвавшее водокачку. Пламя было круглым, только меньшего размера, нежели мы с тобой видели в тундре. А когда я добрался до радиорелейной установки, потерял сознание, и пришёл в себя, когда ты уже склонился надо мной. Вот так. Вот и вся история. Где сейчас егерь и где собака, я абсолютно не знаю.