Воскоподобное вещество бурлило и поднималось каплями к поверхности, затем, поколыхавшись, бесформенными массами опускалось на дно, где, нагреваясь, вновь устремлялось вверх. И так раз за разом, постоянно меняя свои формы, очертания. Казалось, гравитация уступила здесь место сплошному вакууму, а сама жидкость, подобно глицерину, имела прозрачный цвет и совершенно не реагировала на силу притяжения земной поверхности.
Это была лаборатория сотворения новых форм биологической материи.
Рассадник молекулярного «топлива» для Земли.
Оранжерея для новых видов фауны и флоры на планете.
Частицы его тела находились сейчас внутри этой бурлящей биомассы.
…Что-то зловещее и неведомое витало в воздухе.
№ 15.
А потом был «малый» шар, как его позже назовут все невольные участники данного феномена. Прозрачный, высотой в два человеческих роста, едва покрытый мутноватой дымкой, он колыхался над полом в нескольких метрах от Коржина. Егерь просунул руку внутрь сферы и… остолбенел от неожиданности. Он посмотрел на свою руку. Её не было. Граница прозрачной сферы, казалось, была лишь условной: переход из состояния видимости в невидимость произошёл плавно и незаметно. Ощущение было такое, будто он просто погрузил руку в ёмкость с тёплой водой, не более того.
Отдёрнув руку, он с облегчением узрел её по-прежнему, и уже увереннее, снова погрузил её внутрь шара, теперь по самое плечо. Произошло то же самое. Рука исчезла прямо на глазах, будто растворилась в пустоте.
Выходит, что шар поглощает в себя всё? Внутри он имеет свой замкнутый мир, не видимый и не ощущаемый снаружи? Погрузившись в его глубину, тебя никто не сможет видеть извне?
Более не раздумывая (да и чем, собственно-то думать?), Коржин втолкнул своё тело внутрь сферы, ничего не почувствовал, и тотчас провалился… в небытие.
Пустота внутреннего мира поглотила его целиком, шар качнулся в пространстве, завибрировал и… сгинул, будто его и не было. Последнее, что смог осознать егерь, прежде чем перейти в состояние иной реальности, это громкие завывания какой-то сирены, переходящее, как ему показалось, в настоящий рёв приближающегося локомотива.
Бывший егерь, смотритель сейсмологической станции и просто обычный человек, Коржин перестал существовать в этой реальности. Теперь его тело, заключённое в ограниченном пространстве, понеслось куда-то вверх по глиссаде, в облака, в стратосферу, прочь подальше от Земли.
№ 16.
…Вообще-то, местность была ему незнакома.
Он вернулся, а точнее, его возвратили совершенно не в ту среду, из которой забрали. Ни гигантского «пузыря», ни знакомых звериных тропок, ни других привычных ориентиров он сейчас, сколько не вглядывался, не замечал. Да. Он, несомненно, был в тундре. Но не в своей тундре, к которой привык издавна. Скорее, в чужой, в неизведанной, где он не бывал ещё ни разу. Поэтому, то, что он увидел в первый момент, заставило его воспрянуть духом. Шар, непонятно каким образом, доставившие его сюда, исчез несколько минут назад, и он уже изрядно замёрзший, пытался вычислить, куда его занесло на этот раз.
Издалека это было похоже на небольшую хижину, какие строят рыбаки по всему побережью залива, чтобы в штормовую погоду или снежную бурю было, где скрыться, имея внутри обязательный минимальный запас выживания. Застигнутый непогодой путник, мог всегда переждать непогоду в такой хижине, где была сложена временная печь, запас дров и килограмм-другой какой-нибудь крупы. Каждый, затерявшийся в тундре, оставлял в такой хижине минимальный запас следующему бедолаге, и таких срубов по побережью Карского моря было настроено немало. Но, откуда рыбацкая хижина могла появиться здесь, в тундре, за десятки километров от Пясинского залива, Коржин не имел ни малейшего понятия. Уже подходя к срубу, он задался вопросом: «А рыбацкая ли она вообще, эта хижина»? Так или иначе, а укрыться от холода в этом срубе на первое время было просто необходимо. Возможно, он найдёт там дрова и что-то чем можно утолить свой голод, который терзал его ещё с тех пор, как он покинул «малый» шар и оказался в снежной пустыне. Начинался буран. Глаза слепило, завывания ветра холодили душу неприятным покалыванием. Страшным зигзагом рисуется порою жизнь человеческая. Попади он сейчас в этот буран, и его занесёт снегом, оставив закоченевшее тело на съедение росомахам и волкам.