– По-одъём! Скоро начальство нагрянет!
Открыв предпоследнюю дверь, он метнулся внутрь, сдёрнул одеяло и заорал в самое ухо своему младшему другу:
-- Ва-си-лёк! Скажи спасибо, что водой не обливаю, как ты меня на той неделе.
Витя продрал очи и, махнув куда-то в пустоту, показал из-под одеяла кулак.
– Число? – щурясь, спросил он.
– Двадцать четвёртое сентября.
– Температура за окном?
– Минус девять.
– Ветер?
– Ниже умеренного.
Это была их каждодневная утренняя забава. Кто раньше будил, тот в шутку и отчитывался.
– Снега ещё нет?
– Назревает. Тучи какие-то, не по сезону, серые чересчур. Снеговые, похоже.
Витя вздохнул и потянулся.
– Вот и бабье лето пролетело – не заметили. Конец сентября, и уже снег на Таймыре.
Андрей тем временем распахивал шторки на окне, но в комнате стало не особенно светлее. Посмотрев на застланное небо, он сделал вывод:
– Июнь. Заполярная весна в разгаре. В июле и августе самое большее до десяти тепла, лето бжик! – и пролетело. Сентябрь, уже, пожалуйста – минус девять.
– Да уж… –донеслось из-под одеяла. Делать было нечего, приходилось вставать. В Витины обязанности входило всё, что касалось технического обслуживания на станции: от поломки холодильника на кухне, до ежедневного осмотра тягача в гараже и снегоходов, а при наличии оленей – их кормёжки. Он был молодым, но мастеровитым механиком и на нём держалась буквально вся техническая часть базы и станции в целом. Станция «Таймыр» благодаря Витину усердию, что называется, блестела, и не потому, что они ждали начальства: так было всю вахту, пока он находился здесь. Однако была и оборотная сторона вопроса, довольно забавная. При всём своём усердии и трудолюбии, горе-механик постоянно умудрялся куда-то встревать, что-то забывал прикрутить, что-то перетягивал; зачастую у него где-то искрило, сверкало, бухало током. Но вместо того, чтобы подтрунивать над младшим коллегой, его друзья смеялись вместе с ним, любовно называя Васильком.
Витя зевнул, и ему вспомнилась прошлогодняя (первая) зимовка на станции. Почти всё время дули ветры, переходящие в пургу и нескончаемые вьюги; было холодно, словно он находился в паре километрах от географического полюса Севера, а температура опускалась нередко, до минус шестидесяти градусов. Оленей тогда заперли в обогреваемые стойла, а Бадика забрали к себе в барак. Тут было тепло, хотя и ходили все в свитерах, но калориферы и батареи работали исправно. В эти дни из станции никто нос не показывал наружу, за всем происходящим наблюдали из окон комнаты пульта управления и, если бы ни показания приборов, вообще не знали, что творится кругом. Снег тогда был трескучим, и валил завывающей пургой несколько дней кряду без перерыва. Базу занесло сугробами, снег спрессовался под лютым морозом, и ни одна снеговая лопата не способна была его одолеть. Пришлось прицеплять к одному из снегоходов бульдозерный ковш, и при уже относительно поднявшейся температуре в минус сорок пять градусов, чистить территорию, делая по несколько заездов в день, едва не обмораживая себе пальцы рук и ног. Чистили по очереди все, кроме женщин. У них были другие заботы – тотчас отогревать любыми способами очередного ввалившегося с мороза смотрителя станции.
Вот и теперь скоро заметёт, подумал Витя, нехотя вылезая из-под одеяла.
В самом конце жилого блока находилась общая комната отдыха, где можно было расположиться с уютом всей компанией после очередного трудового дня. Здесь на стене висел плазменный телевизор, любезно доставленный им из Диксона Павлом Семёновичем, а вокруг, по периметру были расставлены журнальные столики, а рядом глубокие кресла. За одними проходили еженедельные шахматные баталии между Андреем и Сергеем Борисовичем, за другими девушки либо вязали на досуге, либо раскладывали выкройки из журналов, присаживались за швейную машинку кому-то что-то подшить, заштопать, прострочить.
Вот в эту комнату и направился Раевский после того, как Андрей разбудил всю станцию, созвав мужской коллектив на утреннюю пятиминутку. Девушки уже ушли в столовую готовить завтрак, и профессор решил дать коллегам последние указания перед приездом Павла Семёновича с его свитой. Куратора станций в таких плановых инспекциях зачастую сопровождали два его заместителя: главный инженер и кто-нибудь из научных сотрудников РАН (Российской Академии наук).
Коржин уже покормил собак и оленей и отправился в гараж копаться в двигателе вездехода. Бывший егерь уже достаточно исходил вдоль и поперёк Пясинский залив, ведя учёт косякам рыб, гнездовищам птиц и лежбищам морских тюленей, так что на сегодня у него никаких определённых задач не было. Таким образом, дав последние указания своим младшим коллегам и, убедившись, что на станции перед приездом начальства всё находится в рабочем состоянии, Сергей Борисович отправился в столовую, махнув рукой Васильку следовать за ним. Андрей ещё немного задержался и, проходя мимо комнаты пульта управления успел услышать обрывочные фразы, доносившиеся сквозь помехи из радиоприёмника: