Звук выстрела оборвал его, и без того, призрачные видения.
-- На! Получай, ублюдок! – это был последний человеческий возглас, который он услышал в своей жизни. Голову разнесло в клочья, мозги ошмётками облепили ближний кустарник и, падая навзничь, будто мешок с песком, тело бывшего начальника метеостанции, конвульсивно дёрнувшись, застыло навсегда. Всё было кончено за две секунды.
Андрей осмотрел место убийства пустыми глазами, сплюнул под ноги вязкую слюну и отчего-то проверил заряд дымящейся винтовки.
Совершенно не понимая, что только что произошло, полоумный лунатик пихнул тело ногой, подобрал рюкзак и, не оборачиваясь, пошёл прочь, даже не затушив костёр. Сомнамбула уходил, оставляя безжизненную массу на съедение тундровым рысям, песцам и росомахам.
…Что-то странное и неведомое витало в воздухе.
Где-то в кустах за деревьями, в нескольких метрах от трагедии, колыхался над землёй малый сфероид, словно наблюдая за только что случившимся. Но Андрей, разумеется, его не заметил.
Не до того было…
№ 25.
…В это же самое время, только в сорока километрах восточнее от места трагедии, верный пёс Бадильон будил своего хозяина, тыкая мордой между лопаток. Несколько раз научный сотрудник базы открывал глаза, обводил вокруг себя взглядом, но по-прежнему оставался безучастным.
Коржин проснулся. Первой мыслью было: что делать? До станции три дня пешком, техника вся разломана, рации не работают. Был бы он один – взвалил бы рюкзак, свистнул собаку, и пошёл, не глядя, благо сейчас не зима. Но с раненым куда подашься?
…Продумать план своих дальнейших действий он не успел.
Упругая волна спрессованного воздуха сбила его на землю. Он упал спиной в присыпанную яму, тут же провалился по пояс, не имея возможности за что-либо уцепиться. Стремительный порыв ветра разметал искры костра на расстояние нескольких десятков метров, в грудь садануло ударом молота и отшвырнуло из ямы к ближайшей сосне, впечатав спиной в ствол дерева. Фраза «хрень собачья…» была его последней фразой, произнесённой при утихающем сознании, а с такими словами, как известно, в рай не пускают. Илью Фёдоровича, как и его спасителя, перевернуло на бок, прижало к земле и, просвистевший сверху вихрь, издав рёв, умчался ввысь, обрушив на учёного массу сухих веток. Воздух наполнился электричеством. На поляну, покачиваясь и, паря в пространстве, выплыл серебристый шар — меньший «брат» космического мегалита.
Просканировав тело учёного лучами, сфероид переместился ближе к егерю, издал едва ощущаемую вибрацию и застыл на месте, как бы «приглашая» проследовать внутрь. На всё про всё ушло не более десяти секунд. «Вобрав» в себя невольных пассажиров, шар раздулся в объёме, вспыхну, издал оглушительный хлопок и… исчез, оставив после себя едва заметную точку.
И только два трупа, лежащих в нелепых позах, напоминали о недавно произошедшей в этом месте трагедии.
Ни Коржина, ни собаки, ни самого Ильи Фёдоровича больше в этой реальности не существовало.
Глава 5 Всплеск гравитации
№ 26.
…А в это время на станции «Таймыр» Витя-Василёк, всегда спавший так, что и пушкой не разбудишь, отчего-то вдруг дёрнулся во сне, открыл глаза и уставился в потолок, по которому блуждали призрачные тени. Луна светила в окно, ветер во дворе колыхал верхушки чахлых деревьев, отчего на стенах и потолке создавались иллюзии мистических «театров теней». Витя не был суеверным. Мало того, он всегда подшучивал над своими коллегами, когда те заводили разговоры о поверьях шаманов или религиозных ритуалах, до сих пор существующих в рыбацком посёлке среди старых погонщиков оленей. Встречаясь с каюрами, он в шутку предлагал обменять их ритуальные бубны на бутылку чистого спирта, чем нередко приводил почтенных старейшин в недоумение.
Два часа назад он расставался с Тоней, они разошлись по своим комнатам, чтобы немного поспать после нудного и тревожного дня, проведённого ими в ожидании каких-либо вестей. На базе они остались вдвоём, и уже третий день не находили себе места, строя бессмысленные догадки и предположения, отчего вдруг пропала связь с Раевским и Андреем, ушедшими к карьеру изыскателей. С Павлом Семёновичем связи тоже не было, и это тревожило обоих ещё сильнее. Три дня они строили догадки, однако ни к какому результату и не пришли: коллеги как сквозь землю провалились. Вахта смотрителей станции, образно говоря, перестала существовать. Витя вызывал Дудинку, Норильск, Диксон, однако и они были недоступны. Молодые люди оказались в локдауне: ни звуков, ни вызовов, ни передач. Даже помехи в эфире не были похожи на обычную статику, всегда заполнявшую каналы радиоволн в любое время дня и ночи.