«…магнитные возмущения в небе… (помехи) …сильнее, чем при северных сияниях…
(треск и завывания)
в квадрате…»
Андрей вошёл в радиорубку и прислушался.
«…не зафиксированы ни одним прибором… (помехи) …паники никакой нет, домашний скот и животные после краткого обездвиживания вновь пришли в себя…»
Он покрутил верньер настройки. Непонятные помехи, словно работающая газонокосилка, забивали голос диктора, и едва удавалось расслышать конечную фразу передаваемых новостей. Он выдвинул шкалу настройки на максимум и, морщась, попытался ещё хоть что-то услышать.
«…антициклон… всё вернулось… что это было, мы оповестим позже… температура в Диксоне…»
Всё. Помехи исчезли. Дальше шли городские и зарубежные новости: близ Новой Земли во льдах застрял рыбный сейнер, на космической станции МКС астронавты чувствуют себя в порядке, в Дублине открылась всемирная выставка, и прочее, прочее, прочее. Андрей не стал слушать, удивившись лишь первым фразам диктора, ещё не вполне сопоставив их со странными тучами, накрывшими небо в это утро.
Их цвет.
С теми мыслями и вышел во двор.
Бадик весело гавкнул у пустой уже миски, и помчался по длинной проволоке, на которую была надета цепь. Краем глаза Андрей заметил выведенный из гаража ГТТ, со снующим у его гусениц Коржиным. Значит, ещё не завтракал, отметил про себя Андрей. Ждёт, когда остальные поедят. Бывший егерь тем временем выпрямился и запустил в небо квадрокоптер. В сарае их находилось несколько штук, и наравне с дронами их запускали каждое утро обследовать территорию с высоты птичьего полёта. Проходя мимо приборов, Андрей мельком бросил взгляд на застывший флюгер, показывающий абсолютное бездействие ветра. Пурги сегодня не будет, успокоил он себя, хотя снег уже срывался, и просто в свитере к столовой идти было зябко. Толкнув массивную, обитую войлоком дверь, он вошёл внутрь, выпустив изнутри клубы ароматного пара.
Девушки суетились в окне кухни, из которой пахло жареной картошкой, луком и отварной олениной. Сергей Борисович, сидя степенно за общим длинным столом в форме буквы «Т», намазывал маслом бутерброд и слушал Василька, с воодушевлением что-то говорившего ему, забавно жестикулируя руками. Чайник кипел, маленький телевизор передавал вчерашний матч по футболу, в столовой царила та уютная утренняя атмосфера, когда хотелось побыть всем вместе, обсуждая грядущий день, заодно подводя итоги дня прошедшего.
Тоня поднесла к столу миски, горячую сковородку и присела рядом. Лиза дорезала хлеб, поставив плетёную корзину рядом с тарелкой солёных огурцов. Начальник махнул рукой, приглашая Андрея присоединиться, сам же, прервав Василька, шутливо подметил:
– Быстрее скорости света, Витя, есть только скорость мысли, если бы она, разумеется, была включена в систему исчислений как физическая величина. Сам посуди. Сейчас ты мысленно находишься здесь, на Земле, в столовой станции «Таймыр». Верно?
– Так, –нехотя ответил тот, заворожено глядя на присевшую рядом Тоню. Уж больно не хотелось сейчас влюблённому парню слушать очередную лекцию профессора. Другое дело Тоня…
– Стало быть, –прервал его грёзы Сергей Борисович, –ты находишься сейчас в Солнечной системе. А уже щёлк! – он прищёлкнул пальцем, – и через мгновение твоя мысль перенесла тебя к центру галактики квазару, а то и дальше, вообще к обозримой границе Вселенной, до которой ты бы со скоростью света добирался, скажем, сотни и сотни тысяч световых лет. Да каких там сотни! Миллиарды световых лет, если судить по её предполагаемому возрасту после Большого взрыва. Тебе ещё туда долететь надо, Витя. А мысленно ты уже – щёлк! – и там. Вот это и есть парадокс скорости мысли, о котором ещё упоминал наш старик Эйнштейн. Он фактически доказал, что выше скорости света ничего не может быть во Вселенной, но также допускал, чисто гипотетически, что мысль, будь она физической величиной, являлась бы конечной константой. Непреложным и непреодолимым абсолютом в природе. Сейчас ты здесь, и оп! – ты уже, скажем, на краю Млечного пути. Мысленно. Уяснил?