То, что раньше было Андреем, теперь лежало под деревом трупом с остекленевшими глазами. Не в силах более выдерживать такой эмоциональной нагрузки, Витя прислонился к дереву и бурно разрыдался. Время подходило к ночи, и на станцию он теперь не спешил. Не разжигая костра, он просидел всю ночь у ног бывшего друга, а едва забрезжил рассвет, выкопал неглубокую яму, скинул тело и соорудил сверху невзрачный крест из веток карликовой берёзы. Взглянув последний раз на то, что некогда было его другом, Витя закинул рюкзак за плечи и зашагал к станции, где его уже третий день должна была ждать Тоня.
…Следом за ним, покачиваясь и, паря в воздухе, направился и малый сфероид, облучив сзади Василька своими неведомыми лучами.
Глаза парня хищно блеснули, обрели кошачьи зрачки, но он этого, разумеется, не заметил.
Его ждала Тоня.
Глава 6 Малый сфероид
№ 29.
В это время на сейсмологической станции «Таймыр» Илья Фёдорович, научный сотрудник экспедиции, пришёл в себя, абсолютно не понимая в первый момент, где он находится. Чистая комната, мягкая постель, капельница у кровати, перебинтованная шея… Последнее, что он помнил, это гарь пепелища, смрад разлагающихся тел, выстрел в метнувшуюся к нему призрачную тень и саднящую боль в области шеи. Дальше – пустота.
На станции «Таймыр» он бывал изредка, когда куратор Павел Семёнович проводил очередную инспекцию, поэтому не слишком отчётливо помнил расположение жилых комнат, а когда в дверях появилась Тоня с подносом в руках, то пришёл в крайнее изумление.
– Антонина! – прохрипел он, морщась от боли. Увидев, что раненый пришёл, наконец, в себя, девушка едва не выронила от радости поднос, но тотчас подбежала, стараясь уложить больного, приговаривая:
– Тише, Илья Фёдорович, тише! Вам нельзя пока разговаривать. Голосовые связки повреждены и не все раны от укуса затянулись.
Тоня засуетилась вокруг него. На подносе стояла чашка тёплого куриного бульона.
– Вас спас Бадильон, - обыденным тоном выдала она, наблюдая за его реакцией, проверяя пульс и поправляя подушку. Жара не было, температура снизилась до нормальной, учёный явно шёл на поправку. – Бадильон, а позже и Коржин.
– Кто-о? не выдержал Илья Фёдорович, ошарашенный таким известием.
Спустя несколько минут он уже всё знал. Глотая с ложечки бульон, которым кормила его Тоня, он слушал её рассказ о своём чудесном спасении в мёртвого лагере изыскателей. Выходит, егерь жив! И это после стольких месяцев отсутствия, неизвестно где!
– Он сейчас во дворе, – подтвердила Тоня. – Возится с трансформаторным блоком. Вся станция обесточена. – Девушка рассказала в двух словах о выбросе в атмосферу импульса гравитации.
– А где остальные? – выслушав её, поинтересовался раненый. – Где Сергей Борисович, Андрей, где твой Василёк?
Тоня невольно всхлипнула. Слёзы застлали глаза, и она поспешно встала.
– Давайте, я лучше позову самого Коржина, он вам всё и расскажет. А я пока ужин приготовлю. Едва сдерживая слёзы, девушка исчезла в дверях. Провожая её взглядом, Илья Фёдорович крепко задумался. Спустя несколько минут в комнату вошёл бывший егерь, весь в мазуте и с гаечным ключом в руках.
На удивление, раненый учёный нисколько не испугался, хотя и лежал сейчас бессильный перед убийцей, он давно уже выявил для себя, что в той истории с убийством Лизы было больше вопросов, нежели ответов. Не мог это быть Коржин. Первые сомнения закрались ещё тогда, когда он проводил собственное расследование. Стёжка, проходившая по ранту пим, была идентичной с такими же пимами начальника станции, и по всем предварительным выводам выходило, что с таким же успехом в комнате отдыха над поверженной девушкой мог находиться и сам Раевский.
Подошедший к постели егерь, впрочем, не выказывал никаких агрессивных намерений. Напротив, глаза его светились известной долей участия и лёгкого сожаления, чего учёный за ним никогда не замечал.
– С выздоровлением, – вымолвил он, поднимая руку и отсекая все неуместные в данный момент вопросы. – Вы будете молчать, я буду говорить. Сразу хочу расставить все точки над «и». – Он придвинул кресло, отложил ключ в сторону, и начал свой длинный рассказ, с первой же фразы заставивший научного сотрудника поверить в его абсолютную достоверность.