— Я виноват, что взял его. Не уберёг… — за спиной Павла послышались шаги, крики, и как открылась дверь в голанку. Позади Павла прогремел выстрел. Павел обернулся. На пороге стояли Гас, Мюр, и Палес, а помилованный Павлом бандит был мёртв, так как пытался пристрелить Павла, когда отошёл от шока. Павел и сам хотел его добить, но вид мёртвого друга стёр все его мысли.
— Что значит сам? Что ещё за самодеятельность? — возмутился Мюр — А если бы тебя убили? — Павел молчал, Палес подошёл к нему, и взглянул на Крона
— Понимаю… — прошептал Палес.
— Пахан, это я их позвал, сам понимаешь, я не мог тебя одного против них отпустить. —
— Это ты их один всех? — удивился Мюр — Ну тогда принимаю волевое решение, за то, что очистил местность ещё от четверых нежелательных элементов, я и Гас отвезём тела на погост, а Палес тут отмоет всё от них. Вода то есть у тебя? — Павел кивнул — Отлично, Гас, бери — Мюр показал на убитых. — Приём, Голд, передай командиру, чтобы теловоз сюда везли, тут Павел один с четырьмя справился! Да-да! Павел! Один! Ладно, ждём —
— Пять. Один на огороде ещё — шмыгнув носом, промолвил Павел. — И они не наши какие-то, проверили бы их. Вроде как на сегодняшних похожи. — Павел поднялся с пола.
— Сделаем, ты как сам? — Павел промолчал. Вечером Павел похоронил Крона на задворках, сделав ему могилу, и стоя отдал честь. Там же Павел нацарапал на деревяшке, что служила могильной плитой: «Спасибо за всё. Жди».
Поздним вечером, Павел ворвался в дом Афанасия, так как дверь в избу была открыта, а на голос Павла Афанасий не откликался. Павел вошёл в главную комнату, Афанасий сидел у стола с самогоном, жареной картошкой, и приготовленной на костре подстреленной дичью. Павел взглянул левее, и сначала ничего не смог понять. Перед ним, в полнейшей темноте, на печи сидел хорёк, морду которого освещало лишь пламя из печи.
— Проходи, садись, я вот как думал, что ты сейчас заявишься — Афанасий махнул Павлу из-за стола — А если бы не заявился, я бы звать пошёл — Улыбнулся Афанасий.
— Ничего себе зверь у тебя — Павел показал на хорька. — Откуда он? —
— А, этот… Так с голодухи прибежал, убивать жалко было, а ты глянь, он дикий, а не боится. — Павел попробовал дотронутся до хорька, он такой пушистый, а глаза его, словно бусины, смотрели из темноты на Павла, не отрываясь.
— Они Крона убили — Павел оторвался от хорька, и сел за стол, сняв с себя шапку.
— Я знаю — Афанасий налил Павлу стакан. — Ласу тоже —
— А Ласу то как и за что? — Павел опустошил стакан.
— А она, дурочка, выбежала у меня посмотреть, кто там идёт, а они её без суда и следствия, сразу, как… А, ну да — Афанасий поставил стакан. В доме повисла тишина. Было слышно, как новый гость что-то дерёт в углу. А на дворе ночь. Такая холодная, непроходимая ночь. Уже наверное ноябрь, а может и нет.
В 11 утра Павел как штык был в штабе, ему даже не дали поспать толком. Всю ночь Павел не мог уснуть из-за того, что теперь он не чувствовал родного сопения на полу. Тишина, которую последнее время так ненавидел Павел, стала ещё тише. К утру его вызвали через гарнитуру. Сколько было времени на тот момент — Павел не знал, а телефон уже давно разрядился. Но приехал вроде вовремя, не опоздал. Его снаряжение с прошлой операции ему всё же пригодилось. Винтовка и маскировочный костюм были при себе. Патроны Павлу позже додали. Через несколько минут его уже ждал командир. Он был в одной комнате с Голдом. Павел протянул руку Голду, тот, не ответив, встал смирно.
— Здравствуйте, Павел, наслышан я про вас. — командир взял в руку кружку — Сегодня наклёвывается одно дельце, надеюсь, что вы нам поможете — Павел кивнул — Славно. У нас, прямо над нами, с противоположной стороны Верховки, где-то также пять километров от трассы, расположена одна деревня, и отмечена у нас как слепая зона. Названия у неё точного нет, раньше называлась «Фазьма». Суть её в том, что она была заброшена ещё давно, до этих событий. Там, судя по уголовным делам, орудовали и жили какие-то последние ублюдки. Устраивали там полнейший беспредел. Держали пленных, издевались над ними. Милиция даже докладывала, что в голодный год у них были случаи каннибализма. Понимаете, да? Жило там около 30 человек, дети, старики, и все сидели под преступной бандой, не имея связи с внешним миром, жуткая история, но да ладно. — командир встал у окна — Если бы ещё тогда этот случай опубликовали в СМИ… всем всё равно было бы начихать, вряд ли кого-то этим удивить. Да только вот всё было засекречено. А когда собрались штурмом брать деревню, то обнаружили, что все упыри вместе с их главарём были убиты, и тела их были разбросаны по деревне. Недавно командование доложило нам, что видели кого-то в тех краях. Нужно бы наведаться, да выяснить кто там шляется, и что он там забыл. Был отдан приказ больше не допустить подобного ада в той печально известной деревушке, они и в мирное время натерпелись, а сейчас что там может разрастись — страшно подумать. Скорее всего это не потомки той страшной банды, а обычные местные мародёры, но лучше всё же перестраховаться. Если менее пятерых лиц — уничтожить, если более — вызывайте наших ребят. Всё ясно? Теперь отправляйтесь, машина ждёт. — Гас вёз Голда с Павлом в гробовой тишине, после чего, высадив у поворота на Верховку, пожелал им удачи, и отдалился. Фазьма располагалась в пяти километрах от места высадки, идти около часа. Павел и Голд шли по лесу около двадцати минут. Слева от него было расстелено поле. По полю идти было опасно — могут заметить издалека.
— Слушай, а какого лешего тебе тут понадобилось? — Голд шёл в развалку, положив винтовку на плечо, и иногда размахивая головой в стороны, Павел же шёл притаившись, в полном внимании, держа оружие наготове. — Сидел бы у себя в городе, мух ловил, доживал бы деньки, а то тут ты мне сейчас проблем подкинешь. —
— Проблемы ты и сам себе неплохо создаёшь — огрызнулся Павел.
— Проблемы я не только себе создаю, но я ни в чём не виноват, чему быть, того не миновать. Это жизнь заставляет меня так грязно играть. —
— Ясно. Понял. Бывает. — неохотно отвечал Павел, делая паузы в диалоге — Я не знаю, что я делаю здесь, но заметь, я не бросаю тебя, я иду за тобой, впрягаясь за то, за что понятия не имею. —
— Да куда ты тут денешься, быстро тебя местные нелюди порежут и сожрут, и ты это больше меня понимаешь, поэтому ты пока что с нами, плывёшь себе по течению, но толку в этом нет, конец тут будет у тебя не такой красочный, какой бы ты хотел. — Павел опустил вниз своё грустное лицо.