Загадка мистера Фриза занимает меня. Очевидно, он хотел вернуть Рэйган, а Гомес оказался жадным глупцом, который отпустил её. За двадцать пять тысяч. Больные люди часто зацикливаются на каких-то вещах без логичных на то объяснений. Моя бабушка, например, страдая болезнью Альцгеймера, пила только из одного пластикового стаканчика. Она закатывала истерику, если кто-нибудь предлагал ей другую емкость. Судя по всему, Рэйган стала этаким пластиковым стаканчиком для богатого покровителя Гомеса.
Мысли о плохом обращении Гомеса и его людей с Рэйган, словно булавки, втыкающиеся в воздушный шарик, но я им благодарен. Последнее, что мне нужно, чтобы Рэйган заметила стержень в моих штанах и решила, что я такой же, как все отбросы, окружавшие её. Поэтому я на одном дыхании скидываю с себя это наваждение. Последние следы моей эрекции исчезают, но я все равно чувствую себя тревожно и неловко. Эти две эмоции я испытывал последний раз в четырнадцать лет, когда лишал девственности Мэрибет на заднем сидении моего пикапа. Хотя тогда я был менее взволнован, чем сейчас.
Я стаскиваю её пальцы со своей талии, а она стонет во сне.
— Эй, милая, — говорю я.
Это заставляет её только сильнее прижаться ко мне, уткнувшись в меня носом, и устроить свою мягкую щечку в место между моим плечом и шеей, будто оно было создано специально для неё. И вот сошедшая было эрекция возвращается назад. Чертов нос. Клянусь Богом, вернувшись в Даллас, я подцеплю женщину в баре и буду трахать её так, что мой член будет красным целую неделю.
Её необходимость во мне заставляет меня использовать прозвище, которое она ненавидит сильнее всего, и впрыснуть в голос столько гадости, сколько могу.
— Куколка, я готов к утренним приключениям, но я бы предпочел твою руку на моем колене.
Я слегка шлепаю её для усиления эффекта, и она спрыгивает с меня, словно кошка, облитая водой.
— Что это было? — спрашивает девушка, смахивая волосы с глаз одной рукой, а другой растирает место на попе, куда пришелся мой шлепок.
Мою руку покалывает от контакта с её попкой, и она хочет возобновить контакт. А я хочу установить контакт с каждой частью её тела. Отвернувшись, я наклоняюсь собрать одеяла, чтобы скрыть свою эрекцию.
— Я просто разбудил тебя, куколка, и дал знать, что скатился на пол, хотя тебе надеюсь, понравилось быть сверху.
Я стою спиной и не могу видеть её лица, но полагаю, она злится. Зато она не спит.
— Зачем ты говоришь такие вещи? — спрашивает Рэйган тихим шепотом.
Вот, дерьмо. Теперь я чувствую себя погано.
Я держу одеяла и постельные принадлежности перед собой и поворачиваюсь к ней лицом. В её выражении лица отображается куча предположений, а взгляд пытается расшифровать меня.
— Меня беспокоит, что ты могла бы пробудить во мне мужское начало, поэтому хотел четко разделить нас.
— Мило.
Девушка морщит тот нос, что идеально вписывается в складки на моей шее. Я отвратителен. Может, надо было ей позволить понюхать меня подольше, это могло бы остудить порывы любой девушки. Я грязный, потный и в крови, а может, и других жидкостях, что могли попасть на мою одежду с тех мертвецов. Я не мылся уже… я считаю. Три чертовых дня.
В моей команде шутили, что, если ты свежее, чем гнилой персик, значит, провел недостаточно времени в засаде. Мне долго было комфортно, а в окопе даже одеяло и подушка роскошь, но наемному убийце хорошо платят, и я привык к перинам и пуховым одеялам, не говоря уже о горячем душе.
Я кладу подушку на деревянный стол и смотрю на Рэйган. Мой рот произносит слова раньше, чем мозг успевает сдержать этот флирт:
— А знаешь, ты действительно чертовски красивая?
Я благодарен и удивлен, увидев, как она качает головой и недоверчиво смеется:
— Знаешь, мой парень Майк говорил, что я похожа на жеребенка. Одни ноги без туловища.
— Майк-дерьмо-вместо-мозгов? Тот, что не мог довести тебя до оргазма? И ты, в самом деле, слушаешь его?
У Рэйган спадает улыбка с лица.
— Я не должна была тебе этого рассказывать. Ты думаешь, что я извращенка.
Я качаю головой в недоумении, прислонившись к столу.
— Ты извращенка, потому что он не мог тебя удовлетворить?
Я не говорю ей о других вещах, что знаю. Знаю, как она мастурбировала рядом с ним, пока он спал. И он даже ни разу не позвонил, чтобы узнать, где она находится. Ник говорил, что раздумывал пристрелить Майка, потому что он занимает место во вселенной, которое мог бы занять действительно хороший человек.
— Нет, потому что я рассказала тебе все эти вещи, — она бросает взгляд на мой пах. — И другие вещи.
Мне не нужно, чтобы она заметила мои другие вещи, потому что они продолжают набухать, надеясь ощутить её реальное прикосновение. Нужно убрать её из поля зрения, прежде чем я начну ей объяснять, что не стану её инструментом на пути к наслаждению. Мне бы хотелось ей сказать, что в следующий раз, мои прикосновения будут желанными от того, что она намокнет.