— Не называй её глупой, ничтожество.
Я поднимаюсь на лестницу мимо Наоми, отодвигая Рэйган, и вручаю ему свой пистолет:
— Вот, возьми мой. Раз ты такой глупый дебил, что у тебя кончились патроны.
Рэйган вытирает нос и неохотно передает мне свой пистолет.
— Спасибо, боец, — и я быстро целую её в губы.
Я подталкиваю Рэйган к Петровичу, используя его, как щит. Какое мне дело, если тело медведя обстреляют пулями? Хочу, чтобы мои девушки вышли из этого гадкого места.
Двое людей Хадсона баррикадируются за кухонным островом и стреляют сериями, когда показывается голова Петровича.
— Ёбаный пидарас, — ревет он по-русски, быстро нагибаясь, и выпускает пять пуль.
Слышу ответный огонь и обнимаю сзади Рэйган. Позади меня слышится суровое дыхание Наоми, её беспокойство растет.
— Чёртов ублюдок, — переводит она без нужды, или возможно, для Рэйган, а затем начинает раскачиваться на пятках. — Слишком громко, — повторяет она, закрывая уши руками.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Последнее ругательство я выкрикиваю вслух. Я должен вытащить их. Рэйган плачет, но успокаивающе кладет руку на плечо Наоми. У меня нет времени объяснять Рэйган, что Наоми не переносит чужих касаний, и Наоми пронзительно кричит.
— О, чёрт. Прости, Наоми, — говорит Рэйган, немедленно убирая руку.
Моя сестра раскачивается взад-вперед с руками на ушах.
Петрович смотрит на нас, как на цирковую труппу. Кажется, он хочет нас пристрелить, чтобы избавить от страданий.
Чёртово дерьмо.
— Оставайтесь здесь, — приказываю я, присаживаясь рядом с Петровичем.
Выстрелы слышны чаще, и я чувствую жар в боку. Чёрт, я разорвал заклеенную рану. Армия стекается к задней части дома, слышны шаги по плитке и штукатурка сыплется нам на головы.
— Всё бы отдал сейчас за С4, — шучу я с Петровичем, но он просто хрюкает в ответ.
— У тебя есть план? — спрашиваю я.
— Стреляем. Убиваем. Убегаем, — отвечает Петрович.
— Отличный план. На два? — я показываю наверх.
Он понимающе кивает.
— Раз. Два.
Мы поднимаемся и заходим за остров. Люди Хадсона оглядываются по сторонам, но слишком поздно. Я стреляю одному в голову, Петрович другому. На мгновение воцаряется тишина, лишь от выстрелов.
— Сейчас, — я жестом руки с пистолетом зову девушек, но Наоми не двигается, а Рэйган не знает, как следовать моему приказу и оставить Наоми.
Если бы я не полюбил её раньше, то сделал бы это сейчас, видя какую заботу о Наоми проявляет Рэйган. Да, Рэйган никогда от меня не избавится.
Мой бок обжигает сильнейшей болью, но я бегу к Наоми, и только Петрович опережает меня. Он поднимает её и перекидывает через плечо, как мешок с рисом.
— Идем.
Мне не нужно еще одно приглашение. Я хватаю Рэйган за руку и выбегаю наружу. Там стоит фургон с открытыми дверями и металлическим сайдингом, пронизанный пулями. Я бросаю Рэйган внутрь, и Петрович делает то же самое с Наоми. Мы закрываем двери, и Петрович идет к капоту. Он совершает какие-то манипуляции, прежде чем перейти на сторону водителя.
— Заглушка на зажигании? — спросил я.
Кивнув, он включает передачу и трогается. Девушки летят по салону.
— Держитесь, — кричу я.
Рэйган поднимает Наоми, когда я выхожу, чтобы убрать охранников у ворот.
— Не останавливай эту чёртову машину.
Петрович хрюкает, но не замедляется. У меня осталось шесть пуль. Там три охранника. Фургон раскачивается, как пьяный, который идет по железнодорожным путям. Подняв пистолет, я замечаю первого охранника в полуприсяде, простреливая ему коленную чашечку, и он падает. Фургон наклоняется в сторону Петровича.
Затем охранник у ворот. На него требуется два выстрела. Один в лоб. Пуф. Другой в грудь. Для гарантии. Третий охранник находится со стороны Петровича. Мне приходится вытащить свою задницу в окно фургона и стрелять через крышу. Ответный выстрел прилетает мне в плечо, поэтому я промахиваюсь с первого раза. Но тут же исправляюсь, и следующими двумя сбиваю охранника с ног, когда Петрович врезается в закрытые ворота. Силой удара меня выбрасывает вперед, и я мог бы выпасть из фургона, но Петрович и Рэйган затаскивают меня обратно.
— Спасибо, боец.
Рэйган посылает мне слабую улыбку. Обернувшись, я вижу, что Наоми лежит на полу, свернувшись калачиком. Главное, что она жива. Святые угодники. Мы все в порядке. Петрович несется, как сумасшедший к фавеле Слезы Бога, но кажется, мы едем слишком долго.
— Кажется, я разорвал склеенную рану на боку, — говорю я Рэйган.
Она взволновано смотрит на меня: