Елизавета Дворецкая
Последний взгляд Марены
© Дворецкая Е., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Земля кривичей, 852 год
Часть первая
Кровь деревьев
Зима подходила к концу – одна из бесконечной цепочки зим, очередной выдох Лада Всемирья. Марена одряхлела, устала, у нее больше не было сил волочить по земле свое старое промерзшее тело. Костлявая, морщинистая, осыпанная длинными, совершенно седыми слипшимися волосами, с провалившимся ртом и погасшими глазами, она уже ничем не напоминала ту стройную красавицу, что прилетела в земной мир на черных лебедях четыре новолуния назад. Теперь она хотела только покоя, мирного сна, который незаметно перейдет в смерть… и новое рождение.
Ее власть над земным миром рушилась – везде таял снег, в воздухе носился запах мокрой земли. Перед умирающей старухой лежала темная дорога вниз – во владения Велеса, ее супруга и повелителя, где ей предстояло прожить всю светлую половину года. Но прежде чем смириться, как смирялась она всегда, подчиняясь установленному ходу годового колеса, прежде чем отдаться той силе, что влекла ее вниз, старая Марена устремляла взгляд вверх, выискивая того, кому вскоре предстояло проснуться.
Она сама стелила ему зимнюю постель из темной шерсти снеговых облаков. Она сидела возле него, могучего красавца, напевая колыбельную песнь, любовалась его лицом с закрытыми глазами, но даже не смела прикоснуться ледяными пальцами к высокому крепкому лбу, к золотисто-рыжей бороде, огненно-светлым бровям. Его широкая грудь мерно вздымалась, от сонного дыхания колебались зимние тучи. Редкие взрывы могучего храпа разносились над землей раскатами грома, заставляя род человеческий дивиться отголоскам грозы посреди зимы. Тогда молодая Марена нежно улыбалась, радуясь его жизненной силе. А он даже не знал, что она сидит рядом, и не ее видел во сне небесный воин…
Неслись над землей метели, сыпал снег, трещали морозы. День ото дня Марена старела, растрачивая свою силу на очищение мира от всего отжившего. Бессилие клонило ее вниз, ровно колос к земле, и она опускалась, напрасно протягивая к Перуну слабеющие руки и больше не в силах до него дотянуться. И вот теперь ей пришла пора уйти, а ему – проснуться. Именно сейчас, когда он наконец откроет свои светлые очи и озарит небосклон первой вспышкой небесного пламени, ей придется уйти во тьму. Не на нее падет его первый взор, еще сонный, но уже полный жизни и предвкушения всех ее радостей. Радостей, которые ей не дано разделить…
Все более мощно лилось золотое сияние сквозь трещины в темной туче; огненный шар, одевающий спящего Перуна, жег глаза Марены, она не могла смотреть, закрывала морщинистое лицо дрожащей ладонью, не то стремясь уберечь себя, не то пытаясь скрыть от Перуна свое старческое безобразие. Черная тропа затягивала ее, и старуха поневоле скользила вниз, как на салазках с горы – на тех самых, на которых перевозит каждого умершего во владения Кощея. В безнадежном усилии цепляясь за мокрую землю, которую растаявший снег сделал жидкой и не способной послужить опорой, старая Марена оглянулась в последний раз, будто желая оставить на земле хоть что-то от себя. Она знала лишь один способ остаться наверху и дождаться того сладкого мига, когда он проснется…
– Ну, девки, пляшите!
Путим, средний сын старейшины Леженя, с мокрой от снега шапкой в руке вошел из сеней и весело оглядел женщин в избе. Их было много, он не сразу разглядел, где же находятся девки, к которым он обращался, и еще раз повторил: «Пляшите, ну!», точно ждал, что они и впрямь, бросив все дела, немедленно пустятся в пляс между столом и печью.
Все дружно обернулись: и его старшие дочери, Младина с Весноярой, сидевшие у жернова, и младшие – Травушка с Капелицей, перебиравшие горох, и Бебреница, жена Путима, и даже Муравица, старшая Леженева сноха, зашедшая к Путимовичам по каким-то бабьим делам.
– Видел я на реке Вологу, так он сказал, что Леденичи решили осенью женить парней, – продолжал Путим, проходя вперед. – Нашли место под новый пал хорошее, старую вырубку весной жгут, значит, осенью с хлебом будут, и на будущий год тоже. Потому и решили свадьбы играть на Макошину Неделю. Так что прощайся, мать, с девками, на Коляду уж не будет их у нас тут!
– Да верно ли? – переспросила Бебреница, в то время как девушки-невесты затаили дыхание.
– Волога чурами клянется, что сам Красинег ему сказал. Так что, девки, по осени приедут к нам охотники: не по лисицу, не по куницу, а по красную девицу!