— Как ты там, милая? — спросила мама.
Я отважилась на очень отважный поступок — решила позвонить маме. И это стоило мне огромных усилий, я приняла на себя очередной удар боли, который постепенно убивал меня. Но я должна была услышать ее голос — такой родной, мягкий, ласковый — до того, как...
— Все хорошо, мам, — мой голос предательски дрожал.
— Как Мальдивы? Должно быть, ты сильно загорела! — ее нежный голос был переполнен эмоциями. — Как Дэниэл? Вы не ругаетесь?
— Все хорошо, — вновь сказала я более уверенно. — А как ты? Как папа?
— О, у нас все замечательно, — я была рада это услышать. Больше мне ничего не надо было, чтобы успокоить стон души. — Только мы так скучаем по тебе, Мия!
Я прижала рот рукой, чтобы мама не услышала мой вопль. Густая пелена слез накрыла глаза. Я почувствовала на своем плече бережное прикосновение холодной руки. Дэниэл. Он рядом со мной. Всегда. Его присутствие послужило мне огромной поддержкой. Если бы я была одна — я бы давно разрыдалась. Но я должна была быть сильной, ради него, ради мамы и папы, ради Виктора, Элизабет, Мэри, Эрика...
Слезы ручьями потекли из глаз.
— Я тоже... очень... скучаю по вам, — проговорила я хрипло.
Я быстро и небрежно вытерла слезы и подняла немного голову, чтобы сдержать очередной поток боли.
— Ты плачешь? — изумленный голос мамы отрезвил мой затуманенный рассудок.
— Нет, нет, — забормотала я, — конечно же, я не плачу. Тебе, наверное, послышалось.
— У тебя такой голос... — ее невозможно провести, всегда обо всем догадывается. — Что-то все-таки случилось?
— Мам, поверь, все действительно хорошо, — как же было тяжело лгать ей. Снова.
— Если у тебя что-то произошло, то, пожалуйста, расскажи мне. Я же твоя мама — я должна знать.
— Все хорошо, — если я еще раз повторю эту фразу, то в скором времени сама в это поверю. — Тебе не стоит ни о чем волноваться.
— Точно? — недоверчиво спросила она.
— Абсолютно.
— Ладно, — последовал вздох. — Когда вы возвращаетесь в Портленд?
Я замялась.
Мне понадобится в очередной раз напоить ее враньем... Но ведь это только для их с папой пользы. Они не должны ничего знать. Все же будет лучше держать их в незнании. Знаю, это очень подло с моей стороны, но я не хочу, чтобы и они переживали за меня.
— Скоро, мама, — я громко сглотнула, и одна слезинка скатилась по щеке. — Очень скоро...
— Ох, мне уже так хочется увидеть тебя!
— Не волнуйся. Ты даже не успеешь соскучиться по мне, как я буду дома, — я удивлялась тому, с каким невероятным спокойствием я говорила эти слова. Мне даже удалось улыбнуться. Но только это ничего не меняло.
— Очень надеюсь на это.
Наступила неловкая тишина. Мои руки дрожали, сердце неровно билось в груди. Я стала оглядываться по сторонам, в поисках поддержки.
Дэниэл сел передо мной, крепко сжав в своих холодных ладонях мою руку. Стоило мне заглянуть в его прозрачно-голубые глаза — мою тихую гавань — как волнение тут же отступило на второй план.
— Ладно, мама, мне уже пора, — промямлила я, чувствуя, как ком боли подступает к горлу.
— Так скоро? — удивилась она.
— Да, — я вздрогнула. — Сейчас у нас запланирована экскурсия, так что…
— Тогда я не стану тебя задерживать, — грустно отозвалась она.
— Я люблю тебя, мама, — я крепко зажмурила глаза, сдерживая слезы.
— Я тоже очень сильно люблю тебя, моя девочка, — пророкотала она, и мое сердце сжалось от дикой и душераздирающей боли. — И обязательно позвони мне, когда вы будете возвращаться.
— Обещаю, — я моргнула, и пару слезинок упали на мою дрожащую руку. — Передай папе, что я скучаю по нему.
— Хорошо, Мия.
— Пока.
И я отключилась.
Было так трудно сказать ей “пока”. Я попрощалась с ней — теперь уже навсегда.
Но как же это объяснить сердцу? Что я больше никогда не увижу своих любящих родителей?
— Не плачь, — раздался успокаивающий шепот Дэниэла рядом.
Я прижалась к нему и зарыдала.
— Я больше не увижу их, Дэниэл... — плакала я, слабо сжимая кулаки. — Никогда...
— Ты еще встретишься с ними, любимая, — его рука нежно гладила меня по голове.
— Нет...
— Я поклялся, что сделаю все, чтобы спасти тебя, — он взял в руки мое лицо и приблизил к своему. Его глаза были так близко, что у меня захватило дыхание. — И я не дам тебе умереть. Не дам...
Прошло еще три дня.
Боль настолько атаковала меня, что я не могла встать с постели. Мне с огромным трудом удавалось говорить, точнее, отвечать изредка на вопрос, как я себя чувствую. Это коматозное состояние было для меня хуже смерти. Я ничего не могла делать... Ничего...