Все было идеально. Хорошо. Спокойно и свободно.
Я просто сделала последний вдох, наполнив свои легкие прекрасным запахом кожи Дэниэла.
Темнота стала давить на глаза, и я из последних сил боролась с ней, чтобы хоть на секунду задержать свой взгляд на божественно-красивом лице моей единственной и неповторимой любви.
Я видела, как Дэниэл начинает что-то говорить, и его глаза наливаются непониманием. Но его бархатный и нежный голос больше не доходил до меня.
Все меркло.
Я медленно закрыла глаза.
Вместо эпилога
От лица Дэниэла
Нет.
Это был не кошмар. Хотя, я бы отдал все, чтобы это оказалось сном.
Моя Мия... Моя любимая Мия... Она лежала в моих руках, совершенно обездвиженная.
Ее сердце не билось. И уже никогда не забьется.
Я смотрел на ее спокойное лицо и не понимал, что она больше никогда не откроет глаза, она никогда не скажет, что любит меня. Я больше не почувствую ее тепла, ее любви, ее поцелуя на своих губах.
Ее хрупкое тело обмякло.
— Нет... — вырвалось у меня.
Все вокруг исчезло, померкло.
Моя душа — а я верил, что она существовала — наполнилась отчаянием, и ледяное сердце очень медленно и мучительно разрывалось на части. Я крепко сжимал Мию в руках, не сводя пристального и немного дикого взгляда. Мысли о голоде и жжение в горле мгновенно исчезли.
Если бы вампиры умели плакать — я бы давно залился горькими слезами.
Но мое каменное лицо не выражало никаких эмоций, изнутри меня пожирала невыносимая боль.
Почему? Почему именно сейчас? Мне не оставили возможность в последний раз увидеть ее живой, улыбающейся. Это так... неожиданно... Ну за что небеса так не справедливы?! Почему они отбирают у нас тех, кого мы так сильно и всецело любим?
— Дэниэл, — я и не заметил, как Виктор подошел ко мне.
Я не мог откликнуться на его голос. Я не мог оторвать взгляда от Мии.
— Нет! — неожиданно для себя взревел я. — Нет!
И только сейчас, спустя какие-то секунды, которые показались для меня невыносимо длинными часами, до меня стало доходить весь ужас нынешнего положения.
Мия больше никогда не откроет глаза.
Я потерял ее навсегда.
Не уберег.
Я не сдержал обещание, которое давал ей.
Тяжелая рука Виктора легла на мое плечо.
— Мне жаль, сын, — прошептал он.
Внезапно я сорвался с места, и уже в следующую долю секунды держал отца за плечи.
— Сделай же что-нибудь! — орал я. — Хоть что-нибудь! Не дай ей умереть!
— Успокойся, прошу тебя, — Виктор спокойно опустил мои руки вдоль трясущегося от паники тела. — Ей уже ничем не поможешь.
— Но ты не можешь так поступить! Ты не должен... — я тяжело и глубоко задышал, мое лицо исказилось от боли.
Я медленно повернулся к Мие и опустился рядом с ней на колени.
Краем глаза я видел, как Элизабет и Мэри замерли, с паникой глядя на нас.
Но это было не важно.
Уже ничего не представляло для меня важности.
Я кричал. Громко. Пронзительно. Отчаянно. Но мой крик уже не вернет ее.
Зачем же мне жить? Зачем мне ходить по этой Земле? Зачем говорить? Зачем видеть, слышать? Зачем смеяться? Все так резко перестало иметь значение. Пустота надвигалась на меня, и я не стал сопротивляться ей. Это было бесполезно, да и не зачем. Ведь я остался без нее.
Я крепко прижал к себе Мию и стал покачиваться вперед-назад. Я блокировал голоса своей семьи в голове и закрыл глаза.
В мыслях появился образ моей Мии — ее зеленые искрящиеся глаза, розоватые щеки, губы, растянувшиеся в теплой любящей улыбке. Господи... За что ты отнял ее у меня? Почему ты не забрал мою жизнь?! Почему именно она? Ведь у нее еще все впереди... Она еще так молода...
Пронзительный вопль доносился до меня. Мэри. Ей было тяжело потерять лучшую подругу. Но я... что чувствовал я... Невозможно было описать это угнетающее чувство боли, потерянности...
Нет. Не хочу верить в то, что Мия больше не будет жить! Я должен что-то сделать... Я обещал ей...
Одним резким движением я обнажил шею Мии и моментально вонзил клыки в ее плоть. Это было единственным, что я мог сделать.
Сладкая кровь полилась струями из двух ранок. В любой другой раз я бы непременно вышел из себя, почувствовав на губах привкус свежей человеческой крови. Но только не сейчас. Не сейчас, когда мною двигало безудержное желание, во что бы то мне не стало, вернуть любовь к жизни.
— Дэниэл, — доносился усталый голос Виктора. — Дэниэл.
Нет. Я сделаю все. Я не сдамся. Никогда и ни за что.
— Сынок, — отец вновь положил руку на мое плечо. — Оставь ее. Она умерла. Слышишь? Умерла.