— я слежу за тобой!
Мек, скорчившийся в углу, даже не пошевелился.
Ксантен направился к поильному желобу. Набрав в ладони воды из-под крана, он омыл лицо и сделал пару глотков.
Повернув голову, он обнаружил приближавшихся к нему жителей деревни. Одного из них он хорошо знал. Это был член семьи Аури, недавно присоединившийся к Искупающим.
— Доброго здоровья, Филидор, — приветствовал его Ксантен. — Это я, Ксантен.
— Само собой, к чему эти формальности?
Ксантен отвесил легкий поклон.
— Прошу прощения, не учел местных нравов.
— Избавь меня от своего остроумия. Зачем ты привез этого ободранного мека? Чтобы мы его усыновили? — пошутил в ответ Филидор.
— Э, да ты не промах! Но разве вы ничего не знаете?
— Мы здесь как на необитаемом острове, Бродяги и то знают больше нас.
— Тогда приготовься. Меки подняли бунт и напали на замки. Безмятежный и Делора уже разрушены, жители перебиты, то же самое грозит и остальным.
Филидор покачал головой:
— Меня это ничуть не удивляет.
— Неужели ты нисколько не взволнован?
Он подумал, прежде чем ответить.
— Лишь постольку, поскольку это может затронуть нас.
— Но если я не ошибаюсь, — напомнил Ксантен, — вам тоже угрожает опасность. Меки собираются уничтожить всех людей, бежать некуда.
— Да, пожалуй, — вздохнул Филидор, — нам придется собрать совет.
— Я могу кое-что предложить вам, если вы сочтете это приемлемым. В первую очередь необходимо подавить восстание. Дайте нам людей, мы их обучим, вооружим и приставим к ним лучших полководцев Хагедорна.
Филидор удивленно взглянул на него.
— Неужели ты действительно думаешь, что мы — Искупающие — станем вашими солдатами?
— Почему бы и нет? — совершенно искренне отвечал Ксантен. — Речь идет о вашей жизни.
— Человек умирает один раз.
Теперь настал черед Ксантена удивляться.
— И это говорит бывший джентльмен Хагедорна? Это слова храброго человека перед лицом опасности? Или ты забыл уроки истории?
— История человека — это не история его технических достижений, поражений и побед. Это, скорее, сложная мозаика, где каждое стеклышко — человек и его совесть.
Ксантен прервал его негодующим жестом.
— Ты чересчур все упрощаешь, благородный Филидор, я не так туп. Есть разные аспекты, а ты смотришь с точки зрения морали. Но краеугольный камень морали — выживание рода человеческого, и то, что способствует этому, то и хорошо.
— Неплохо сказано, — признал Филидор. — Но позволь продолжить свою мысль. Скажи, может ли народ уничтожить того, кто грозит заразить его смертельной болезнью? Да, скажешь ты. Хорошо. А если тебя преследуют десять умирающих от голода зверей — имеешь ли ты право убить их? Да, скажешь ты, хотя уничтожишь больше, чем спасешь. А если, скажем, человек живет один в хижине посреди долины, и с неба спускается сотня кораблей, чтобы стереть его в порошок, имеет он право уничтожить эти корабли, если сможет? Да, имеет. А если вся планета, все расы ополчатся против него — имеет ли он право уничтожить их, защищаясь? А если нападающие такие же люди, как и он сам? А если существо, несущее болезнь — это он? Как видишь дать однозначный ответ не так просто. Мы долго его искали и не нашли. И поэтому мы избрали путь, дающий хотя бы спокойствие. Я — против убийств, я против всякого насилия и причинения вреда.
— Ух! — презрительно фыркнул Ксантен. — Значит, если в деревню придет отряд меков и начнет убивать детей, ты не встанешь на защиту?
Филидор сжал губы и отвернулся. Вместо него ответил другой Искупающий:
— Филидор определил основные принципы нашего мировоззрения. Но не всегда удается им следовать. В описанном тобой случае пришлось бы переступить через наш закон.
— Посмотри, Ксантен, узнаешь ли ты кого-нибудь из присутствующих? — сменил тему Филидор.
Ксантен огляделся. Неподалеку от него стояла девушка, как ему показалось, очень красивая. На ней была белая, свободная блузка, а в волосы вплетен красный цветок.
— Да, — кивнул он, — я ее видел. Гарр пытался увезти ее в свой замок.
— А помнишь ли ты подробности?
— Конечно, помню. Совет старейшин категорически возражал — из соображений контроля над численностью. Гарр пытался обойти закон. Он сказал: «Я держу фанов. Иногда их число доходит до шести и даже до восьми, и никто против этого не возражает. Я буду называть девушку фаном и держать вместе с остальными». Но я и многие другие протестовали, едва не дошло до дуэли. Гарр был вынужден отказаться от своих намерений.
— Да, так и было, — подтвердил Филидор. — Мы пытались отговорить Гарра, но он отказался слушать нас и угрожал напустить на нас своих меков. Пришлось отступить. Правильно ли мы сделали, слабость это или сила?
— Иногда лучше забыть о морали, — ответил Ксантен. Но ведь то же самое и с меками. Они разрушают замки, уничтожают землян. Если мораль требует отойти в сторону — ее нужно отбросить!
Филидор горько усмехнулся.
— Какая ирония судьбы! Меки, так же как пейзаны, птицы и финны были привезены с других планет, им переделали тела, их заставили удовлетворять наши капризы. Уже одно это было большим грехом и требовало искупления, но вместо того, чтобы раскаяться, вы хотите приумножить зло!
— Не стоит теперь копаться в прошлом, — сказал Ксантен, — но если таково ваше мнение, то укройтесь хотя бы за стенами замка.
— Я не пойду в замок, — решительно заявил Филидор, — может, другие сочтут возможным.
— Ты будешь ждать смерти?
— Нет, мы укроемся в горах.
Больше говорить было не о чем, и Ксантен побрел обратно к фуре.
— Если передумаете, приходите в Хагедорн!
И он покинул деревню.
Дорога пересекала долину, потом взбегала на холм. С его вершины Ксантен различил вдали очертания замка.
7
Ксантен докладывал Совету:
— Использовать корабли невозможно, меки привели их в негодность. Нам придется отказаться от надежды на помощь Обитаемых Миров.
— Печальные новости, — мрачно констатировал Хагедорн. — Ну что ж, продолжай, благородный Ксантен.
— На обратном пути я встретил племя Бродяг и вступил в переговоры с их Гетманом. Я попытался склонить их к сотрудничеству с нами, описав все возможные выгоды. Но они, как мне показалось, не отличаются сообразительностью. Я с отвращением покинул их лагерь.
Посетил я также деревню Искупающих в Дальней Долине и сделал им сходное предложение, однако безуспешно. Они слишком далеки от действительности. И те и другие намерены скрываться.
— Это им не поможет, — покачал головой Беандри. — Они выиграют время, но рано или поздно меки до них доберутся, их педантизм слишком хорошо известен.
— И это в то время как мы могли бы организовать из них боевые отряды!
— раздраженно заметил Гарр. — Что ж, пусть бегут, как-нибудь обойдемся.
— Пока что мы в безопасности, — возразил на это Хагедорн, — но что будет, когда остановятся машины? Когда перестанут действовать лифты или, к примеру, кондиционеры? Мы либо задохнемся, либо замерзнем.
Но Гарр продолжал оставаться оптимистом:
— Мы должны подготовиться к лишениям и перенести их достойно. Кроме того, машины в отличном состоянии и можно не опасаться поломок ближайшие лет пять или шесть. А за такой срок многие может случиться.
Заговорил Клагорн, до этого не принимавший участия в споре.
— Ваша программа так же утопична, как планы Бродяг и Искупающих. Она не предусматривает развитие ситуации.
— Достопочтеннейший Клагорн может предложить что-нибудь более действенное? — вежливо поинтересовался Гарр.
Клагорн кивнул. Как показалось Гарру, выглядел он невыносимо самодовольно.
— Существует очень простой способ победить меков.
— Так позвольте же нам, — вскричал Хагедорн, — ознакомиться с ним!
Взгляд Клагорна пробежал по лицам джентльменов, сидевших за покрытым бархатом столом: бесстрастное лицо Ксантена, напряженное, презрительное — Беандри, старый Иссет, все еще красивый, неподвластный времени, озабоченный Хагедорн, на чьем лице ясно читалась нерешительность, рядом — элегантный Гарр, потом Овернел, заранее обозленный будущими неудобствами; Аури, играющий табличкой слоновой кости, то ли уставший, то ли потерянный, и лица остальных — сомневающиеся, высокомерные, нетерпеливые. Лишь на лице Флоя играла тихая улыбка или, как назвал ее потом Иссет, ухмылка слабоумного, призванная подчеркнуть его полное неучастие в этом утомительном деле.