Они медленно возвращались на корабль по коридору, выложенному голубой плиткой.
— Я не только любопытен, но и глуп, — сказал Джо. — Для чего нужно через все преграды нести побег Дерева Жизни? Разумеется, для того...
Она кивнула:
— Я вам говорила: мы хотим установить союз с Балленкарчем. Религиозный союз. Этот побег, Сын Дерева, был бы священным символом...
— И тогда, — подхватил Джо, — друиды оказались бы в тылу, взяли верх, и Балленкарч превратился бы во второй Кайрил. Пять биллионов убогих рабов, два миллиона пресыщенных друидов, одно Дерево. — Он пытливо посмотрел на нее. — У вас на Кайрил есть кто-нибудь, кто считает, что с вашей системой не все в порядке?
Она бросила на него негодующий взгляд:
— Вы абсолютный материалист! На Кайрил материализм преследуется вплоть до смертной казни.
— Материализм означает распределение прибылей, — улыбнулся Джо. — А может быть — подстрекательство к восстанию...
— Жизнь — это преддверие к вечной славе. Жизнь — попытка найти себе место на Дереве. Трудолюбивые рабочие живут выше других, в Синтии. Лентяи, словно черви, должны ютиться во мгле корней.
— Если материализм — грех, в чем вы не сомневаетесь, то почему тогда друиды жрут, словно боровы? Чем можно объяснить жизнь в такой вызывающей роскоши? Не кажется ли вам странным, что те, кто проповедует материализм, являются противниками всего этого?
— Кто вы такой, чтобы критиковать? — закричала она в гневе. — Вы такой же варвар, как дикари Балленкарча! Будь мы на Кайрил, там уже давно бы пресекли этот дикий бред!
— Чтобы он не повредил местному божеству, не так ли? — презрительно спросил Джо.
Оскорбленная, она не ответила и пошла вперед.
Улыбнувшись про себя, Джо последовал за ней...
В корабле открылся люк.
Ильфейн остановилась на пороге:
— Сын Дерева потерян. Видимо, уничтожен. — Она исподлобья посмотрела на Джо. — Теперь у меня нет причин лететь на Балленкарч. Я должна вернуться домой и сообщить в Коллегию товэрчей.
Джо уныло почесал подбородок. До сих пор он надеялся, что этот аспект проблемы ее не затронет. Наобум, не думая, что она все еще сердится на него, он предложил:
— Но ведь вы покинули с Манаоло Кайрил, чтобы бежать от жизни во Дворце. Товэрчи с помощью своих шпионов проверят каждую деталь смерти Манаоло...
Она испытующе, с незнакомым ему выражением, смотрела на него:
— Вы хотите, чтобы я летела с вами?
— Да.
— Зачем?
— Я боюсь, — сказал Джо с внезапным комком в горле, — что вы слишком сильно на меня повлияли. И особенно меня беспокоит ваша деформированная философия.
— Хороший ответ, — важно заявила Ильфейн. — Ладно, я лечу. Возможно, мне удастся склонить балленкарчцев боготворить Дерево Жизни...
Джо задержал дыхание, чтобы не рассмеяться и не рассердить ее еще раз.
Она обиженно посмотрела на него:
— Я вижу, что вы находите меня смешной?..
10
За столом контролера стоял Хабльят:
— Ага, возвращаетесь? А убийцы Манаоло сбежали с Сыном Дерева?
Ильфейн застыла на месте:
— Откуда вы знаете?
— Дорогая жрица, маленькие камешки, брошенные в воду, посылают большие круги к дальним берегам. Мне думается, я нахожусь гораздо ближе к подлинной сути происходящего, чем вы.
— Что вы имеете в виду?
Люк лязгнул, стюард вежливо произнес:
— Мы отлетаем через десять минут. Госпожа жрица, милорды, могу я попросить вас на время ускорения разойтись по каютам?
11
Джо очнулся от транса. Вспомнив последнее пробуждение, он быстро высунулся из гамака, осматривая каюту. Но он был один, а дверь оказалась плотно закрыта — такой он оставил ее перед сном, а после чего проглотил таблетку и стал смотреть на гипнотизирующие символы на экране.
Он выпрыгнул из гамака, принял ванну, побрился и одел новый голубой костюм, купленный на Джинкли. Потом вышел в коридор на балкон. В салоне было темно. Очевидно, он проснулся слишком рано.
Джо остановился перед тринадцатой каютой и представил, как там, за дверью, лежит теплая и безвольная Ильфейн. Ее темные волосы распустились по подушке, а на лице даже во сне остался отпечаток сомнения и гордой неуступчивости...
Он приложил ладонь к двери — так и подмывало открыть ее. Лишь усилием воли он заставил себя убрать ладонь, повернулся и пошел вдоль балкона. И вдруг замер. На широкой скамье, в наблюдательной нише, кто-то сидел. Джо подошел ближе, всматриваясь в темноту. Хабльят...
Джо спустился по ступенькам.
Хабльят сделал приветственный жест:
— Садитесь, мой друг, и примите участие в моем предобеденном созерцании.
Джо сел в кресло.
— Вы рано проснулись, Хабльят...
— Напротив — никак не могу задремать. Я просидел шесть часов на этой скамье, и вы — первый, кого я вижу.
— А кого вы ждали?
Хабльят придал желтому лицу мудрое выражение.
— Я не ожидал кого-нибудь конкретно. Но несколько удачных вопросов и интервью на Джинкли дали мне понять, что люди не всегда таковы, какими выглядят. Я был удивлен, когда смог рассмотреть деятельность некоторых лиц в новом свете.
Джо со вздохом сказал:
— В конце концов, это не мое дело.
Хабльят погрозил ему толстым пальцем:
— Нет-нет, мой друг! Вы скромничаете. Вы притворяетесь. Не сомневаюсь, что к судьбе прелестной Ильфейн вы уже не можете оставаться равнодушным.
— Оставим это.. Мне все равно, переправят друиды на Балленкарч свою растительность или нет. Но я не понимаю, почему в их усилиях вы принимаете столь живое участие. — Джо пытливо посмотрел на Хабльята. — Будь я друидом, я бы как следует задумался над этим.
— О, мой дорогой друг, — проблеял Хабльят, — вы мне делаете комплимент! Но я тружусь во мраке. Я иду наощупь. Есть тонкости, которых я еще не уловил. Вы удивитесь, если узнаете о втором лице кое-кого из наших дорогих спутников.
— Думаю, здесь найдется немало любопытного.
— Возьмите, к примеру, лысую старуху в черном. Ту, что сидит и глядит в пустоту, словно уже давно околела. Что вы о ней думаете?
— Старая ящерица, отталкивающая, но безвредная.
— Ей четыреста двенадцать лет. Ее муж, по моим сведениям, создал эликсир жизни, когда ей было четырнадцать. Она убила его и лишь двадцать лет назад утратила свежесть юности. А до той поры любовники ее исчислялись тысячами, и были они всех видов, размеров, полов, рас, цветов и кровей. Последние сто лет ее диета состояла исключительно из человеческой крови.
Джо откинулся в кресле, потер застывшее лицо...
— Продолжайте.
— Я узнал, что ранг и авторитет одного из моих соотечественников значительно выше, чем я полагал, так что я должен быть осторожнее. Я узнал, что у Принца Балленкарчского на борту есть свой агент.
— Продолжайте.
— И еще я узнал, — я, кажется, о такой возможности упоминал перед вылетом с Джинкли — что потеря цветочного горшка не самая тяжелая драма для друидов.
— Это как же?
Хабльят задумчиво глядел на балкон.
— Вам когда-нибудь приходило в голову, — медленно произнес он, — что друиды поступили несколько странно, назначив Манаоло миссионером такой степени важности?
— Я полагал, что здесь сыграл роль его ранг. По словам Ильфейн, он очень высок. Экклезиарх, на ступень ниже сеэрча.
— Но друиды не столь глупы и упрямы, — спокойно продолжал Хабльят. — Вот уже почти тысячелетие они ухитряются править пятью биллионами мужчин и женщин, не имея за спиной ничего, кроме огромного дерева. Они не кретины. Без сомнения, Коллегия товэрчей не питала иллюзий насчет Манаоло. Им отлично известно, что это чванливый эгоцентрист. Они решили, что из него получится отличная лошадка для прикрытия. Я же, недооценив их, подумал, что Манаоло сам нуждается в ширме. Для этого я выбрал вас. Но друиды предвидели трудности, которые могла встретить миссия, и предприняли некоторые шаги. Манаоло отправился с фальшивым саженцем, создав вокруг него атмосферу тайны. Настоящий Сын Дерева переправляется другим способом.