Этар жестом призвал Т’саис к тишине. Они бесшумно пробрались между двумя скалами, рассматривая собравшихся внизу.
Они стояли над амфитеатром, освещенным двумя большими кострами. В центре возвышался каменный помост. У костров вокруг помоста раскачивались два десятка фигур, одетых в серые монашеские рясы. Лица их скрывали капюшоны.
Т’саис стало холодно. Она взглянула на Этарра.
— Даже в этом есть красота; — прошептал он. — Дикая и причудливая, но способная околдовать мозг. — Т’саис со смутным пониманием снова посмотрела вниз.
Все больше и больше одетых в рясы фигур раскачивалось у костров; Т’саис не видела, откуда они появляются. Очевидно, праздник только что начался, и участники его располагались, готовясь к таинству. Они скакали, перемешивались, сплетались и расплетались. Вскоре послышалось приглушенное пение.
Раскачивание и жестикуляция становились все более яростными, фигуры в рясах тесно сгрудились у помоста. И вдруг одна из них выпрыгнула на помост и скинула рясу — ведьма средних лет с приземистым нагим телом и широким лицом. Глаза ее сверкали, от возбуждения крупные черты лица непрерывно двигались. Рот открыт, язык свешивается, жесткие черные волосы, подобные кусту утесника, ниспадают по обе стороны головы, когда она трясет ею. В свете костров ведьма танцевала похотливый танец, лукаво поглядывая на собравшихся. Пение прыгающих взметнулось диким хором, над головами появились темные фигуры и уверенно заскользили вниз.
Все в толпе начали сбрасывать рясы, и обнажилось множество мужчин и женщин, старых и молодых: огненно-рыжие ведьмы с Кобальтовых гор, лесные колдуньи Асколайса, седобородые волшебники из Заброшенных земель, сопровождаемые маленькими дьяволицами-суккубами. Одетый в великолепные шелка принц Датул Омает из Кансапара — Города Павших Колонн с берега Мелантинского залива. Чешуйчатое существо с глазами на стебельках — человекоящер из пустынь Южного Олмери. И никогда не расстающиеся девушки — сапониды, почти исчезнувшая раса из тундр севера. Стройные темноглазые некрофаги из земли Падающей Стены. Ведьма с мечтательным взором и голубыми волосами — она живет на мысе Печальных Воспоминаний и ночами ждет на берегу тех, кто выходит из моря.
Обнаженная ведьма с отвисшими грудями танцевала, а собравшиеся, все более возбуждаясь, вздымали руки, изгибались, жестами изображали все зло и все извращения, какие только могли себе вообразить.
Бесновались все, кроме одной спокойной фигуры, по-прежнему одетой в рясу и с удивительной грацией медленно двигавшейся через вакханалию. Вот она вышла на помост, ряса соскользнула с нее, и Т’саис увидела Джаванну в полупрозрачном облегающем платье, собранном в талии, свежую и целомудренную, как соленые морские брызги. Сверкающие рыжие волосы водопадом спускались на плечи, их завитки парили над грудями. Большие серые глаза ведьмы были скромны, земляничный рот полураскрыт. Она молча смотрела на толпу. Все кричали, теснились друг к другу, и Джаванна с обдуманной дразнящей неторопливостью начала пляску. Она поднимала и опускала руки, извивалась всем телом... Джаванна танцевала с безудержной страстью. Сверху опустилась туманная тень, прекрасное и зловещее создание соединилось с Джаванной в фантастическом объятии. Толпа кричала, прыгала, каталась, сплеталась и расплеталась.
Со скалы смотрела Т’саис, мозг ее напряженно работал. Но — странный парадокс — зрелище и звуки очаровали ее, проникли в глубину души, сквозь порок ее мозга, тронув тайные струны, спящие в каждом человеке. Этарр смотрел на нее, его глаза горели голубым огнем, а она смотрела на него, раздираемая противоречивыми чувствами. Он мигнул и отвернулся; Т’саис снова засмотрелась на оргию внизу — наркотический сон, дикий разгул плоти при свете костров. Шабаш окружала дымная аура, свитая из многочисленных пороков. Демоны слетали вниз, как птицы, и присоединялись к общему безумию. Т’саис видела их отвратительные лица, и ее мозг пылал она почувствовала, что вот-вот закричит и умрет, — злобные глаза, разбухшие щеки, дергающиеся тела, черные лица с крючковатыми носами, дерганье, прыганье, ползание порождений демонских земель. У одного нос был как трижды сложенный белый червь, рот — разлагающаяся язва, муравьиные челюсти и черный уродливый лоб; существо вызывало тошноту и ужас. Этарр указал на него Т’саис.
— Вот это, — сказал он приглушенным голосом, — двойник того лица, что под моим капюшоном.
И Т’саис, глядя на черный покров Этарра, отшатнулась.
Он горько рассмеялся... Через мгновение Т’саис коснулась его руки.
— Этарр...
Он повернулся к ней.
— Да.
— Мой мозг болен. Я ненавижу все вокруг, не могу контролировать свои страхи. Но все, кроме мозга, — кровь, тело, душа — это все во мне любит тебя, даже такого, каков ты под маской.
Этарр смотрел на нее с неистовым напряжением.
— Как можешь ты любить то, что ненавидишь?
— Я ненавижу тебя той же ненавистью, что и весь мир. Я люблю тебя, и эти чувства не вызывают во мне противоречия.
Этарр отвернулся.
— Мы странная пара.
Суматоха, стонущее соитие плоти и псевдоплоти затихли. Но помосте появился рослый человек в высокой конической черной шапке. Он, запрокинув голову, начал выкрикивать в небо заклятия, чертя в воздухе руны. И высоко над ним начала формироваться гигантская призрачная фигура, громадная, выше самых больших деревьев. Постепенно она становилась все отчетливее, зеленые волны тумана сходились и расходились, и вскоре ее очертания стали ясно видны — колеблющаяся фигура женщины, прекрасной, стройной и величественной. Фигура стала устойчивее, засветилась неземным зеленоватым свечением. У нее были золотистые волосы, убранные в старинную прическу, одежда тоже была из глубокой древности.
Волшебник, вызвавший ее, возбужденно завопил, стал выкрикивать ядовитые насмешки, разносившиеся над утесами.
— Она живая! — прошептала Т’саис. — Она движется. Кто это?
— Этодея, богиня милосердия, из того времени, когда солнце было еще желтым.
Волшебник вскинул руки, и огненная пурпурная стрела пронеслась по небу и ударила в туманную зеленоватую фигуру. Спокойное лицо исказилось от боли. Наблюдающие за представлением демоны, ведьмы и некрофаги радостно завопили. Колдун на помосте снова поднял руки, и пурпурные огненные стрелы обрушились на плененную богиню. Ужасно было слышать вопли и крики у костров.
Вдруг послышался прозрачный ясный звук охотничьего рога, прорезавший бешеную сумятицу. Веселье мгновенно стихло.
Звук, музыкальный, четкий, повторился вновь. Он был совершенно чужд происходящему. И вот на утесы, как прибой, налетела группа людей, одетых в зеленое и движущихся с фанатической решимостью.
— Валдаран! — закричал волшебник на помосте, а зеленая фигура Этодеи заколебалась и исчезла.
Паника охватила амфитеатр. Послышались хриплые крики, тела смешивались, демоны облаком неясных теней взмывали вверх. Несколько колдунов, сохранивших самообладание, бросали в наступавших горсти пламени, заклятия уничтожения и неподвижности, но наступивших окружила мощная противомагия и они невредимыми ворвались в амфитеатр. Их мечи вздымались и падали, рубили, кололи, резали без удержу и милосердия.
— Зеленый легион Валдарана Справедливого, — прошептал Этарр. — Посмотри, вот и он сам. — И он указал на черную фигуру на вершине одного из утесов, с жестоким удовлетворением следящую за происходящим.
Демоны не спаслись. Когда они начали подниматься в ночное небо, на них из темноты набросились большие птицы, выпущенные людьми в зеленом. Птицы несли трубы, из которых извергалось ослепительное пламя, и демоны, которых оно касалось, издавая ужасные крики, падали на землю и взрывались облаками черной пыли.
Несколько колдунов спаслись среди: утесов, они спрятались в тени. Т’саис и Этарр слышали под собой их тяжелое дыхание. Наверх отчаянно карабкалась та, кого искал Этарр, — Джаванна. Ее рыжие волосы вились по ветру. Этарр прыгнул, схватил ее и сжал сильными руками.