Лодки все прибывали. Солдаты быстро выбирались на сушу, перетаскивали боеприпасы, передавая их по цепочке, собирались в группы и уходили в сторону русских позиций. Немецкая артиллерия в настоящий момент била далеко впереди, обстреливая Центральный остров, и теперь пехотинцы не опасались попасть под свои снаряды.
Больше всего Матиаса на русской земле поразил масштаб разрушений. Деревья выкорчеваны с корнями, земля перепахана, повсюду огромные дымящиеся воронки. В одном месте они обнаружили разбитый русский пограничный «секрет». Два изувеченных тела валялись в неестественных позах. У одного красноармейца был раскроен череп и вывернута нога в колене. Труп второго был почти полностью засыпан песком, и только рука со скрюченными пальцами торчала, будто вырастая из земли. Рядом, стволом вниз, лежал раскуроченный пулемет «максим». Вокруг поблескивали россыпи гильз. Матиаса при виде мертвецов замутило, голова закружилась.
Он вдруг подумал, что русские могут спешно готовить линию обороны и перебрасывать к Бресту войска. Тогда побоище будет еще более кровавым, и полностью захватить крепость и город к полудню, как планировалось, окажется не так легко.
Но их никто не встретил. Пехотинцы вермахта стремительно продвигались вперед, уверенно захватывала рубежи. Пару раз они натыкались на пустующие ДОТы. Для спокойствия в амбразуры одного сооружения накидали гранат, внутри его гулко ухнуло, и черный дым повалил из бойниц. Второй спалили огнеметами. Струи пламени врывались в темноту амбразур, выжигая там все дотла. Кустарник около ДОТа занялся огнем.
— Быстрее, не терять времени! — орал Пабст, торопя солдат.
Они огибали Западный остров по окраине. Земля по-прежнему сотрясалась от взрывов. Но они упорно двигались вперед. Уже показались заграждения из «колючки», заборы, здания казарм, но из-за густого дыма видимость была плохой. Пока эффект неожиданности играл вермахту на руку. Передовые подразделения уже ввязались в бой.
— Вон они! — радостно выкрикнул Риммер, указав рукой направление.
Дым понемногу рассеивался, и Хорн увидел фигуры русских солдат. Одеты они были кое-как: кто в белье, кто в одном сапоге. Один русский бежал полностью обнаженный, но в руках крепко сжимал винтовку. Враги вели себя по-разному. Некоторые замирали, поднимали руки и испуганно озирались, но основная часть бежала сломя голову к укреплениям. Те немногие, у кого было в руках оружие, отчаянно отстреливались.
— Господи!… — уже в сотый раз за последнюю пару часов повторил Матиас.
Он попытался представить себя на их месте, он видел, как они, словно загнанные в ловушку звери, метались по острову, ища спасения. Как бы он поступил на их месте? Сдался бы на волю победителя или попытался прорваться с боем? Хорн не знал и знать не хотел. Ему и на его месте было сейчас крайне неуютно. Его бил озноб, члены парализовал страх, а сердце от творящегося вокруг безумия готово было выпрыгнуть из груди.
— Быстрее, раззява, вперед! — Пабст толкнул в спину зазевавшегося Хорна и заорал остальным: — Пока основные силы берут цитадель, мы здесь зачищаем недобитков!
Неподалеку горело деревянное здание конюшни. Ворота были закрыты, и лошади, задыхающиеся в едком дыму пламени, метались внутри. Сердце щемило от их жалобного, душераздирающего ржания. Матиас заметил, как к конюшне зигзагами побежал безоружный русский солдат. Вместо того чтобы спасаться самому, он рисковал жизнью ради несчастных животных. Пехотинцы открыли по нему огонь, но русский не остановился. Действо превратилось в некое соревнование — удастся ли ему добраться до цели или его прибьет к земле немецкая пуля. Матиас поймал себя на мысли, что переживает за отважного бойца.
Красноармейцу удалось добежать до ворот конюшни. Одной рукой он дергал задвижку, другой заслонялся от жара, вздрагивая каждый раз, когда рядом с ним в дерево врезалась очередная пуля. Русскому, несомненно, было страшно, но он не отступался.
Матиас завороженно смотрел за действиями солдата. Наконец задвижка поддалась, и ворота распахнулись. Русский отскочил в сторону, и табун вырвался на волю. Его худощавая фигура затерялась среди проносящихся лошадей.
Хорн с облегчением вздохнул и тут же устыдился. Как он может сопереживать врагу?! Ведь именно этого солдата и еще тысячи других вермахт должен смести со своего пути, уничтожить!
— Посторонись, приятель, — услышал он хриплый голос Риммера.
Карл вскинул карабин и, неторопливо поводя им, начал выискивать русского. Когда среди лошадей буквально на секунду показалась белесая голова, Карл плавно нажал на спусковой крючок. Русский дернулся и тут же был сбит с ног обезумевшим табуном.