Где живет леди?
Позади Ферруса гремят засовы. Он оборачивается. В дверном проеме, ведущем в проход, стоит хозяин. В руке у него хлыст. Лицо все в пятнах. Он качается и размахивает хлыстом из трех узловатых шнуров: туда-сюда, туда-сюда.
Обычно, когда хозяин сильно напивается, он засыпает. Но иногда он сильно напивается и не засыпает. Ох нет, нет, нет!
– Ты проклятый бездельник, дубина, – говорит хозяин и кивает, соглашаясь сам с собой. – Из-за тебя я в понедельник лишился королевского вознаграждения. Ты проклятая безмозглая тварь. Ты у всех вызываешь отвращение, и это стоило мне кошелька с золотом. Погоди, я с тебя шкуру сдеру. Задам тебе урок.
Из конуры выходит Пустобрех. Он рычит. Хозяин уворачивается от него. Поднимает хлыст и идет к Феррусу.
– А ну поди сюда, – говорит он. – Иди сюда, ублюдок.
Феррус визжит, когда шнуры обрушиваются на его голову полосами боли.
Звенит цепь Пустобреха. Он бросается на хозяина, но цепь короткая и удерживает его.
На этот раз хлыст добирается до шеи и руки Ферруса. Он пытается уклониться. Но ему мешает стена.
Пустобрех рычит и скалится.
Хозяин смеется над ним:
– Думаешь, ты свирепый? Вот же глупый пес! Да я тебе лапы поотрываю.
Он опускает хлыст на Пустобреха, и тот взвизгивает.
Ох, Пустобрех! Феррус издает бессловесный вопль. Вскакивает. Выхватывает у хозяина хлыст. Хозяин спотыкается. У него отваливается челюсть.
На морде у Пустобреха кровь. Ох, бедный, бедный Пустобрех!
Феррус опускает хлыст на хозяина. Хозяин снова спотыкается и падает. Пустобрех хватает его за лодыжку. Ох. Хозяин вопит, и вопит, и вопит.
Мир перед Феррусом красный. Хозяин лежит на земле, свернувшись, как кошка перед очагом. Феррус хлещет его кнутом по голове и туловищу. Пустобрех кусает его за ногу.
Кнут поднимается. Кнут опускается. Хозяин визжит. Хозяин кричит. Хозяин воет.
Кто-то кричит из окна судомойни. Бряцает засов на двери.
Феррус бросает кнут. Он падает на хозяина. Хозяин стонет. Хозяин хнычет. Пустобрех рычит.
Крики все громче. Феррус бежит. Через открытую дверь в проход. Широким шагом он идет через мглу раннего утра. Размахивает руками, как лопастями ветряной мельницы, двигаясь вперед. Он отпирает засов служебной калитки, ведущей в парк.
В другой мир. Туда, где воздух затаил дыхание.
Лицо у Ферруса мокрое. Он утирает его руками. Красными руками. Он вытирает руки о штаны. Феррус бежит вдоль канала.
Серый свет заполняет мир. Постепенно он становится серебристым.
Без Хлорис я бы не смог найти нужный дом. Вход в переулок, ведущий к нему, был почти невидим.
Вход находился со стороны Лонг-Акра, спрятанный в тени свечной лавки. Еще не совсем рассвело, а стены с обеих сторон высокие. Дорожка петляла в лабиринте из зданий и дворов.
Хлорис взяла меня под руку. Я нес спрятанный под плащом сверток с инструментами и трость. Вчера вечером план казался мне вполне разумным и осуществимым, единственным возможным выходом из наших затруднений. Теперь же он представал в своем истинном свете, как дичайшая и глупейшая из всех мыслимых затей.
– Мы почти пришли, – объявила Хлорис, сжимая мою руку, словно я был ребенком, которого следовало приободрить.
Чтобы попасть в дом, надо было подняться по лестнице. Внизу располагалась мастерская, тяжелые двойные двери которой были заперты на цепь. Мы взошли по ступеням. Светлело. Над нами было серое небо со струйками дыма из множества только что разожженных очагов. Хлорис провела в этом доме несколько ночей, когда ее выгнал хозяин, еще до того, как мадам Крессуэлл подобрала бывшую служанку и сделала ее проституткой.
– Лучше я буду говорить. – Она снова сжала мою руку. – Потому что знаю, как здесь все устроено. – Моя спутница ухмыльнулась, показав на мгновение зубы. – Вам снова придется открыть кошелек, сэр.
Она постучалась в дверь раз-другой. Никто не ответил. Я слышал внутри какие-то крики. Хлорис постучалась в третий раз. Оконце на двери сдвинулось.
– Что за гвалт с утра пораньше? – Голос был резкий и твердый, словно женщина забивала гвозди. – А-а-а, это ты! Разве ты теперь не у мадам Крессуэлл работаешь?
– Я ушла от нее.
– Да небось она сама тебя выставила.
– Прошу прощения, госпожа, но я с приличным джентльменом, который смертельно устал. Ему нужна постель. И отдельная комната, а я буду за ним ухаживать. И еще ему требуется уединение.
– Надолго?