– Будем надеяться, что в понедельник все пройдет хорошо. А после этого они позволят твоему отцу вернуться во Францию и оставят всех нас в покое.
Элизабет едва слышно всхлипнула. В ее маленьких голубых глазах стояли слезы. Она начала было что-то говорить, но Кэт положила руку ей на плечо, чтобы остановить.
К ним приближался Даррел, с плащами дам. Он не ушел, а стал помогать Элизабет надеть плащ, склонившись над ней, как медведь над своей добычей. Когда пришла очередь Кэт, она выхватила свой плащ у него из рук и буркнула:
– Я справлюсь сама.
Даррел сверкнул глазами:
– Как вам будет угодно, госпожа.
Он повернулся, ножны его шпаги задели ее юбки, и Кэтрин была вынуждена прижаться к стене.
В субботу накануне Пасхи господин Хэксби встретился с Ривсом «У Фултона», в цирюльне на Лонг-Акре. Выбирая место встречи, муж прибегнул к маленькой хитрости: в данном случае присутствие Кэт исключалось. Цирюльня была исключительно мужским царством, где не было даже служанки: здесь подметал пол и грел воду мальчик, а в дверях стоял слуга.
Перед уходом Хэксби повздорил с женой.
– Ты обращаешься со мной как с ребенком, – упрекнул он Кэт. – Ты забываешь, что я твой муж и что я вытащил тебя из канавы.
– Иногда я жалею, что вы не оставили меня там, – отрезала она.
– Поосторожнее, не то брошу тебя туда снова.
В ярости он выскочил из дому, немощный старик. Кэтрин отправила вдогонку мальчишку привратника, чтобы господин Хэксби мог на него опереться и чтобы было кому привести ее супруга, целого и невредимого, назад.
Время шло, и Кэт, несмотря на принятые меры предосторожности, забеспокоилась. Она уже хотела послать кого-нибудь в цирюльню, но потом передумала, велела принести плащ и отправилась сама. «У Фултона» накануне праздника было полно посетителей. Мальчик привратника стоял снаружи, обняв себя за плечи и пытаясь согреться.
– Хозяин все еще там?
– Да, госпожа. Он разговаривает с каким-то мужчиной в дальнем конце.
– Как этот человек выглядит?
– Лица я не видел. Но они вон с ним вместе пришли. – Мальчик кивнул на кого-то у нее за спиной.
Кэт обернулась. У стены возле дальнего конца цирюльни съежился тот же самый худой человек, который сопровождал Ривса раньше. В прошлый раз она видела его мельком и через стекло, которое искажало. Он сидел тогда на корточках под дождем возле уборной, во дворе пивной у Тауэра.
– У него кровь течет, – заметила Кэтрин. – На лбу царапина, а на щеке, похоже, свежий синяк.
– Подмастерья в него камнями бросались. Он противный, да?
Кэт c опаской подошла к нему. В темных лохматых волосах седина, на щетине на подбородке тоже. Мужчина закрыл лицо руками, когда она приблизилась.
– Ты работаешь у Ривса? – спросила Кэтрин.
Она никогда не видела такого худого человека, похожего на призрака. Плечи у него практически отсутствовали. Как паук, он весь состоял преимущественно из конечностей.
– Феррус, – вспомнив его имя, произнесла она.
Он медленно отвел свои руки, тонкие, с очень длинными пальцами, от лица, которое придавало ему обескураживающее сходство с рыбой. Глаза были не только широко посажены, но и, как ни странно, действовали отдельно друг от друга. Кэт казалось, что на нее смотрят два человека, а не один, что здорово сбивало с толку. Феррус уставился на нее, не говоря ни слова и весь дрожа. На кончике носа, как бриллиант, блестела капля слизи.
– Тебе нечего бояться, – заверила она его. – Ты в порядке?
Внезапно Феррус дернулся, так быстро, что Кэтрин только охнула, вскочил на ноги и бросился прочь по улице.
– Ему не нравится, когда с ним заговаривают, – сказал посыльный привратника. – Боится собственной тени.
Кэт вернулась на Генриетта-стрит. Она попыталась найти утешение в работе. Устроилась за чертежной доской и продолжила обводить чернилами план южного фасада будущего Соломон-хауса, который предполагалось построить для Лондонского королевского общества в саду герцога Арундела.
Работа требовала сосредоточенности, но ее мысли крутились вокруг того, что должно произойти завтра в Кокпите. Страх был так велик, что у нее схватило живот. Возможно, зря она не послушалась Марвуда. Учитывая все обстоятельства, было бы разумнее сообщить господину Уильямсону, что Ричард Кромвель в Лондоне, и признаться, что им известно об интригах Бекингема. Несмотря на то что она дочь цареубийцы, наверное, было бы все-таки лучше отдаться на милость короля, чем так рисковать. Кто знает, что может ждать их завтра.