— А вдруг ничего и не было с самого начала?..
Миллер тут же дал знак своему громиле, и тот ослабил хватку.
— Что ты сказала?
Мэгги попыталась было повторить, но горло ее свело судорогой и она лишь судорожно закашлялась. Рука человека в маске по-прежнему лежала на ее шее, но уже не давила. Отдышавшись, она проговорила:
— Может, ничего и не было…
— Ты про что?
— Он ее и не прятал.
— Объясни.
Мэгги попыталась было подняться с пола, но человек в маске не дал ей этого сделать.
— Все эти послания, которые оставил нам Гутман… Тот диск, а потом еще надпись в игре… Все это было записано в ту субботу… И Кишону он звонил тогда же… — Она вновь закашлялась. — А вдруг он просто не успел сделать то, что собирался? Он хотел спрятать табличку, придумал, где заложить тайник, спланировал, как зашифровать его местонахождение… Гутман все сделал, кроме одного — так и не успел положить туда табличку. Вмешались обстоятельства: он пошел на митинг, где его застрелили. Он не рассчитывал на это. Возможно, он хотел спрятать табличку уже после митинга. Но… не вышло.
Миллер обдумывал сказанное ею.
— Ну и где она сейчас в таком случае?
— В этом все и дело. Я не знаю. Понятия не имею. А если я не знаю — принимая во внимание то, что разгадала все подсказки, — значит, никто не знает. И никогда не узнает.
— Другими словами… табличка утеряна?
— Да.
Миллер вновь задумался и даже подпер кулаком подбородок. Потом он вдруг вскочил из-за стола и принялся расхаживать перед Мэгги взад-вперед. Она любовалась носками его лакированных башмаков. Миллер остановился перед ней и вынес свой вердикт.
ГЛАВА 59
Иерусалим, пятница, 10:14
Таксист отвез ее прямиком в гостиницу, но она не пошла к себе в номер. Ей хотелось солнца и одиночества — то есть того, чего она была лишена с раннего утра. Мэгги вышла из машины в начале подъездной аллеи и огляделась.
У центрального входа было шумно. Стояло несколько машин такси, туда-сюда сновали туристы, волоча за собой огромные чемоданы. Она обратила внимание на то, что большинство из них покидало гостиницу. Это было объяснимо. В последние несколько дней Иерусалим стал небезопасным.
Позади нее послышался шум и чей-то голос, усиленный мегафоном. По улице медленно двигалась демонстрация, впереди которой ехал джип, выкрашенный в оранжевый цвет, с открытым верхом и с транспарантом на бортах. В машине стоял юноша и выкрикивал в мегафон хулу в адрес премьер-министра. С противоположной стороны улицы двигалась другая толпа. Пацифисты не шли, а танцевали под модную поп-музыку…
Мэгги бросила взгляд в сторону холма, где располагалось американское консульство. Ей вспомнилось, как ее встретил Дэвис, как они сидели с ним в саду и он рассказывал ей про соседний монастырь. Это было всего пять дней назад, а ей сейчас казалось, будто минуло не меньше пяти лет. Тогда она была уверена в том, что ее миссия состоит в заключении мирного соглашения. Она чувствовала огромную ответственность. И гордилась собой…
Мэгги повернула налево, в сторону от гостиницы. У нее ныло все тело, а на душе лежал камень. Ей страшно хотелось принять горячий душ и лечь в свежую постель, но она не могла себе этого сейчас позволить.
Парк был пуст, и в нем царила тишина. Лужайки, за которыми никто давно не ухаживал, поросли сорняком. Чугунные ограды клумб проржавели. Мэгги обратила внимание на то, что даже дорожки, проложенные в парке, были выложены все из того же иерусалимского камня, который ей уже смертельно надоел. Интересно, что о нем думают коренные жители города? Должно быть, видеть уже не могут. Так же, наверно, чувствуют себя работники шоколадной фабрики: новичков восхищают ее ароматы, а старожилов просто тошнит…
Она выбрала первую попавшуюся скамеечку и присела на самый краешек. Когда Миллер окончательно поверил ей и сказал, чтобы она убиралась ко всем чертям, Мэгги испытала облегчение, но вовсе не радость. Да, у нее болело все тело… Да, она пережила адское унижение… Да, Миллер раскрыл ей глаза на суть ее иерусалимской миссии… Но сейчас Мэгги беспокоило не это, а то, что Миллер отпустил ее. Мэгги ему не верила и теперь терзалась мыслями: почему он ее отпустил?
Снова и снова вспоминая свой разговор с ним, она вспомнила и слова, сказанные им на прощание. Миллер строго-настрого предупредил ее о том, чтобы она молчала.
— В противном случае, девочка, «Вашингтон пост» опубликует печальное известие о том, что мисс Костелло в очередной раз впуталась в любовную интрижку, а когда поняла, что тем самым опять подвела своих коллег, пережила нервное потрясение и слегка помешалась.