– Сказав ему правду.
Натан вновь ощутил, как по спине пробежал холодок. Драготти указал на бронированную дверь сейфовой комнаты.
– Здесь хранятся вещественные доказательства, способные подорвать вероучение. Этого достаточно, чтобы обратить католицизм в ничто.
– Настоящие ответы на настоящие вопросы?
– Настоящие ответы на настоящие вопросы.
Чем же таким Драготти прельстил Клайда?
– Откройте, – потребовал Натан. – Покончим с этим!
Драготти глубоко вздохнул. Его дисциплинированные собратья в капюшонах сидели на скамье, не шелохнувшись.
– Какое нетерпение! Вы не в том психологическом состоянии, чтобы постичь весь масштаб того, что я собираюсь вам показать. Однако я из сил выбиваюсь, чтобы вас к этому подготовить. Не напрасно ли я трачу свое время, мистер Лав?
– Наоборот, я вполне представляю себе важность этого секрета, поскольку он оправдывает в ваших глазах истребление двух десятков человек.
– Мне понятно, что произошедшее в лаборатории Фэрбэнкса вас удручает. Но судьба миллиарда христиан значит для меня больше.
– Что меня удручает, как вы выражаетесь, так это, с каким зверством вы уничтожили другие жертвы.
– Надо было загримировать убийства под работу психопата. Воспроизведя ритуал Слая Берга, мы указали на вас.
– Полиция в это не поверила.
– Не важно, раз вы сами здесь.
Он спрятал пальцы в рукавах, устремил пронзительный взгляд на сводчатый потолок и после долгого вздоха спросил:
– Вы знаете, кто такой Иешуа бен Иосеф?
– Нет.
– Это подлинное имя Иисуса, который, прежде чем стать величайшей иконой всех времен, был просто человеком.
Натан опять решил, что церковник отклонился от темы. Но не прерывал его. Чтобы получить доступ к сейфу, у него не было иного выбора, кроме как слушать.
– В тысяча девятьсот сорок седьмом году, сразу после знаменитого открытия рукописей Мертвого моря в окрестностях Кумрана, туда из Ватикана был откомандирован один епископ. Ему в руки попались пергаментные свитки, написанные по-арамейски и датируемые семидесятым годом по Рождестве Христовом. В превосходном состоянии. Епископ их утаил, привез в Ватикан и спрятал. После чего основал наше братство, призванное охранять тайну рукописи. С тех пор эти свитки никогда не покидали этого места, за исключением одного-единственного раза, месяц назад.
– Так вот как вы усыпили бдительность Боумана! Подсунув ему древний папирус времен Иисуса Христа.
– Боуман угрожал обнародовать свое видео, если я не открою ему подвалы Ватикана.
– Что он хотел узнать?
– То, что мы знаем о потустороннем мире. Вы же понимаете, мне пришлось прибегнуть к серьезным мерам, чтобы поскорее положить конец этому шантажу. Я отправился в Фэрбэнкс со свитком, Боуман перестал осторожничать… Продолжение вы знаете.
– И вы, разумеется, рассчитываете так же поступить и со мной.
– Это зависит от вас.
Натан, как и его друг, приблизился к той точке, откуда обратного хода нет. Тайны Ватикана вот-вот будут ему приоткрыты. Кардинал приманил его, как когда-то Боумана.
– О чем говорится в этих свитках, над которыми вы так трясетесь?
– О происхождении христианства.
– Евангелия уже неплохо просветили нас на этот счет.
В первый раз с момента знакомства Натан увидел, как кардинал улыбнулся, или, точнее, изобразил уголками губ отвратительный оскал, сразу же утонувший в отвислых щеках.
– Евангелия – всего лишь романы, пропагандистские произведения, заимствующие друг у друга и написанные в особом контексте для очень специфического читателя. Вместе с Деяниями и Посланиями апостолов они установили официальную линию христианства. Свитки же открывают нам исторические факты.
– Другую версию фактов?
– Нет, правду.
– Как вы можете быть в этом так уверены? Вас же провели простой видеозаписью!
– Потому что помимо подлинности текста, наиболее древнего из тех, которыми мы располагаем, помимо того, что он написан в том же веке, когда жил Христос, помимо достоверности и связности сообщенных в нем сведений не подлежит никакому сомнению честность самого человека, который его подписал.
– И кто же автор?
– Иешуа бен Иосеф.
– Иисус!
– Он самый.
– Я вам напомню, что Иисус умер в тридцатых годах, а вы мне сказали, что рукопись датируется семидесятыми.