– Мы боремся с материалистской и еретической идеологией «США-2», особенно с их сектой «ЛАЙФ». Наш нунций в Соединенных Штатах и журналисты из «Уондерер» регулярно извещают нас об их оккультной деятельности. Узнав о проекте «Лазарь», мы начали к ним относиться всерьез. Эта программа представляла опасность для вероучения.
– Папа Римский уже предостерег Честера О'Брайена.
– Вы хорошо осведомлены. В самом деле, надо было убедить американского президента прекратить финансировать работы этих колдунов-дилетантов.
– Цель оправдывает средства, не так ли?
– Наоборот вернее.
133
Натан зашел дальше, чем его друг Клайд. Он вынудил кардинала разоткровенничаться. Защищать свое дело ради выигрыша, убеждать ради победы, причем не только с помощью доводов, но и лести. Тем не менее Лав не чувствовал себя ни судьей, ни истцом. Что же побудило его отказаться от роли сыщика? Он подтолкнул кардинала выложить последнюю карту – устрашение:
– Зачем вы рассказываете мне все это? Зачем предоставлять мне милость, в которой отказали Боуману?
– По вашим же собственным словам, вы подошли к делу иначе, нежели ваш коллега. Впрочем, я сам это подтверждаю, поскольку вы некоторое время были моим противником. За время своих расследований Боуман узнал о нас немало. И расставил нам ловушку, чтобы мы выдали себя. Его решение было принято заранее. Вы же проявили непредвзятость. У вас еще есть выбор. Вы можете понять наши побуждения или умереть.
– Понять ваши побуждения? Вы мне это предлагаете?
– Первый вариант: вы возвращаетесь в Америку и храните истину про себя. Даже спустя две тысячи лет после Иисуса Христа человек по-прежнему не готов узнать подобную новость. Он и дальше будет вести себя смирно, чтобы заполучить себе местечко рядом с Богом. Подумайте, например, о семьях тех, кто погиб от рук террористов. Ведь они находят утешение, только веруя, что их дорогие усопшие в раю, и надеются на посмертную встречу с ними. Что до вас, то вы встретите старость исполненным мудрости, избранным хранителем великой тайны человечества – наподобие тех японских учителей, которых вы так почитаете…
– А второй вариант?
– Вы останетесь в этом бетонном тайнике, присоединившись к несчастным рабочим, которые погибли, копая тут галереи. Сразу же успокою вас: мы предпочитаем первое решение.
– Однако убийство вас не смущает.
– Если уничтожить агента ФБР, за ним сразу же явится другой. Вы сменили Клайда Боумана, кто-то сменит вас. Я предпочитаю ограничиться вами. Вы человек терпимый, в высшей степени умный, я к вам соответственно и отнесся, ничего от вас не скрыв. Вы теперь знаете практически столько же, сколько и я сам. Я хорошо изучил ваше досье. Вы живете вне мира, мистер Лав. Этот мир, который мы пытаемся сохранить цивилизованным, вас не касается. Вы не следуете никакому его правилу. Так что ради блага громадной общности людей оставим откровения Иешуа бен Иосефа за этой дверью. Последний Завет не стоит на повестке дня!
Долгая полоса молчания.
– Вы колеблетесь, мистер Лав, поскольку считаете, будто вам представился случай изменить сознание человечества. Но вы ничего не сделаете.
– Почему?
– По-настоящему помочь себе подобным можно, только если они сами этого хотят.
У Натана возникло впечатление, что он участвует в некой ролевой игре, где его нарочно попросили ни слова не говорить о своей стратегии. Продолжать ему или бросить партию? Впервые в жизни у него появился случай вырвать корни зла. Те самые, что питали соками Драготти. Но чтобы выпустить на волю секреты Ватикана, требовалось сперва повалить возвышавшееся перед ним дерево. Какие же будут последствия этого поступка? Учитывая сказанное прелатом о боевой подготовке его собратьев, уйдет он недалеко. Есть ли другой путь?
– Если я сниму обвинение с вас, то на кого все свалить? – спросил Натан. – Нужен виновный.
– Мне кажется, что выдуманный нами серийный убийца, которого вы ликвидировали, превосходно подходит для этой роли.
– А бойня в Фэрбэнксе?
– Я не собираюсь делать за вас работу. Проявите чуточку воображения.
– Это ваша проблема, Драготти. Не моя.
– Если вас она больше не касается, мы возьмем дело в свои руки.
– То есть?
– В начале кассеты Боуман утверждает, что Этьен Шомон был убит во время своей экспедиции на Аляску. Вполне можно допустить, что он подозревал этого Коченка, который весь год бегал за его вдовой. Я скажу, что получил письмо Фелипе Альмеды, в котором тот признается, что Боуман пытался заманить Коченка в ловушку, заставив его поверить, будто оживленный Шомон назвал на исповеди имя своего убийцы. И что Альмеда якобы приложил к своему посланию видеокассету, которая, разумеется, закончится на пресловутой исповеди. Нам достаточно стереть эпизод с загримированным доктором Гровеном. Таким образом, в нашем распоряжении будет достаточно элементов, чтобы направить подозрения на русского. Тот якобы перебил всех в лаборатории, чтобы уничтожить доказательства своей вины.
Хитроумие зла в действии.
– Сгодится.
– Заодно мы избавим вашу подругу Карлу Шомон от нависшей над ней угрозы и окажем услугу мафии, которая предпочла бы держать русского подальше от своего бизнеса на Лазурном Берегу.
Клаудио Драготти был в курсе всего. И всерьез считал себя облаченным в пурпур представителем некоего всеведущего божества. Кардинал был прав. Чертовски прав. Натану приходилось склониться перед таким макиавеллизмом. Тем не менее оставалось проверить последнюю вещь.
– Каким боевым искусством владеют члены вашего общества?
– Хотите оценить наличествующие силы?
Натан вдруг почувствовал боль в затылке. Пытался дышать, но воздуху не удавалось проникнуть в легкие. Краем глаза он видел, что пять епископов смирно сидят на скамье. Одного не хватало. Драготти не пошевелился. Натан лежал на земле. Над ним нависал капюшон, полный мрака. Пальцы, сложенные на манер тигриных челюстей, впились в его горло. Кашикаке. Жизненная точка. Церковник, прыгнувший как молния, держал его пригвожденным к земле. Натан ничего даже заметить не успел. И теперь был в полной его власти.
– Не ряса не делает монаха, мистер Лав. Это всего лишь пример, ответ на ваш вопрос. Прием школы Соренджи-кенпо. Техника основана на ударах кулаком, прыжках и бросках. Прыжки достигают в высоту более двух метров. Но здесь пространства не хватает. Продолжим демонстрацию? Если это может повлиять на ваш выбор.
Натан выгнулся и схватил нависшего над ним епископа за ворот. Уперся подошвой полусогнутой правой ноги в лобок своего противника в маске, а левой в пол. Соединил толчок правой ноги с рывком обеими руками назад. Его плечи коснулись пола в тот момент, когда епископ пролетел над ним и врезался в стену головой вниз. Натан закончил кувырок и вскочил на ноги. Тело святого отца оседало на капюшон.
– Томое-наге, – сказал Натан.
Остальные разом встали, как на мессе. Драготти унял свой тик и знаком велел им успокоиться. Они опять сели.
– Теперь, когда мы закончили разминку и показали наши когти, пора принять решение, мистер Лав.
Натан больше не мог тянуть время. Мораль требовала отказаться от компромисса, пусть даже пожертвовав своей жизнью понапрасну. Но в этой морали, насаждаемой политико-религиозной системой и пользующейся ею как транквилизатором, было что-то искусственное. Драготти не так уж не прав: Натан не соприкасался с миром более трех лет. И нарушил свое уединение лишь под давлением Максвелла, чтобы отомстить за смерть друга, тоже покинувшего мир. У него даже возникла безумная мысль вернуться к цивилизации, женившись на Карле. Но теперь решение принято. Его подсказало «Хагакуре» Йошо Ямамото: «Жизнь мимолетна, как сон. Так стоит ли заботиться о преходящем или превращать это мгновение в кошмар?»
– Думаю, что мне лучше всего вернуться домой, медитировать. Это и будет моим ответом на сложившуюся ситуацию.