Любопытство, просьбы и метания Альмеды (как в прямом, так и в переносном смысле) привели в раздражение римских сановников, и они избавились от возмутителя спокойствия, доверив ему приход на Аляске. Ссылка принесла свои плоды. И сомнения, и жажда истины растворились в снегах. По крайней мере, так заключил Педро из писем, которые друг посылал ему с другого конца света. «Вера не обременяет себя объектом. Верить в кого, во что? Это ничего не значит. Главное – есть вера или нет. Она не приобретается путем научных доказательств, которые всегда можно опровергнуть еретическими доводами», – написал ему в итоге Фелипе. Да, в конце концов он вернулся в лоно веры. До встречи с Клайдом Боуманом.
Поглощенный своими размышлениями, Педро Гарсиа едва заметил, как вдали скрылся собор Террагоны. В салоне автобуса кроме него оставалась только какая-то старушка, скрючившаяся над своей кошелкой прямо позади водителя.
В Риме Гарсиа рассчитывал получить какие-нибудь объяснения от кардинала Драготти. Если уж Альмеда назначил его, Гарсию, своим душеприказчиком, тот не может быть в полном неведении. Что за ошибку совершил Фелипе, которая, по его собственному выражению, «грозит ввергнуть мир в хаос»? Способно ли это письмо, которое он бережно хранит под рясой, спасти человечество, когда попадет в руки кардинала? Монах невольно подумал о Мишеле Строгове, царском гонце, презревшем тысячи опасностей, чтобы доставить важное послание в Иркутск. При мысли о глазах героя Жюля Верна, выжженных каленым железом, ему вдруг стало не по себе. Неизбежно вспомнилось обугленное лицо Альмеды. Монах выпрямился на своем сиденье и огляделся. Никакого Ивана Огарева поблизости не было, что успокоило его только наполовину. Тут он заметил скомканный экземпляр газеты «Эль Пайс», забытый каким-то пассажиром, читавшим его, должно быть, в боксерских перчатках, вынул оттуда разворот, завернул в него письмо Альмеды, которое жгло ему грудь, и засунул сверток в мусорный ящик под окном. Оставалось только забрать его по прибытии в Барселону. Истина покинет этот автобус либо в его кармане, либо в пластиковом мешке команды уборщиков, но только не в руках тех, кто преградит ему путь.
Старушка с первого сиденья заковыляла к выходу. Пузатый водитель объявил пятиминутную остановку в Эль Вендрелле и вышел помочиться. Старушенция тоже сошла. Вошел элегантный мужчина. Хотя он был в широкополой шляпе и прятал глаза за большими черными очками, его черты показались Педро знакомыми. Новый пассажир устроился прямо за его спиной. Стадное чувство, решил монах и начал перебирать в памяти свои знакомства, надеясь все-таки вспомнить, где мог видеть этого типа. А от того пахло травяным одеколоном и чем-то жареным. Дешевый запах, так что вряд ли это какая-нибудь кинозвезда, путешествующая инкогнито в автобусе, предназначенном для тех, кому не по карману машина или поезд. Навязчивый запах пережаренного масла навел его на мысль об иностранцах, посещающих местные рыбные ресторанчики. А элегантный костюм, внушительная доза туалетной воды и отсутствие багажа заставляли предположить, что у него в Барселоне назначена встреча с какой-нибудь каталонской красоткой. Камуфляж и рефлекторное желание сесть за чьей-то спиной выдавали интроверта. Такой, вероятно, не осмелился бы признаться в любви девушке или потребовать у своей милой, чтобы она сама приехала в Эль Вендрелль.
Монах возгордился остротой своих психологических дедукций. Это обещало развитие событий. Он чувствовал, что ему вполне по зубам выполнить миссию высокого полета вместе с ФБР. Тем более что у него козырная карта в рукаве. К тому же он говорит по-итальянски и знаком с монсеньором Риверте, влиятельным членом международной богословской комиссии при Конгрегации в защиту вероучения, которой руководит кардинал Драготти. Чтобы прояснить это дело, лишний союзник на месте не помешает.
Он хотел было обернуться, чтобы попытаться вспомнить имя незнакомца, но внезапная боль в спине остановила его порыв, словно заблокировав позвонки. Он почувствовал, как одеревенел затылок, как обмякла поясница, как клинок пронзил его тело до живота, потом был вынут. Педро икнул, харкнул кровью. Тихий пассажир пересел на место рядом с ним. В руках у него были длинный, запачканный кровью нож и пустая сумка. И тут монах внезапно вспомнил имя своего убийцы. Когда же сталь снова пронзила его плоть, метя в сердце, у него мелькнула последняя мысль: в отличие от Мишеля Строгова, он не доставит послание кардиналу Драготти. Зато не замедлит проникнуть в тайны потустороннего мира, которые изводили брата Альмеду.
102
Брюс Дермот в сотый раз ощупал свой пуховик. «Смит-вессон» по-прежнему никуда не делся из внутреннего кармана. Паренек со всей серьезностью отнесся к замещению агента Нутак, отстраненной от расследования вышестоящим начальством, и чувствовал, что облечен опасной миссией. Отныне всем придется считаться со специальным агентом Дермотом. Он решительным шагом мерил автостоянку аэропорта в поисках машины, завещанной ему Кейт. Из такси, которое доставило его сюда, он позвонил Джине, свой невесте. И наткнулся на собственный голос на автоответчике, которому ему было нечего сказать. Он достал квитанцию из кармана и проверил номер, который Кейт записала карандашом. 536. Уже не очень далеко. Шум мотора заставил его вздрогнуть. «Спокойно, Брюс», – сказал он себе, жуя старую резинку, от которой никак не мог избавиться. Свет фар залил его башмаки. Он обернулся и увидел какой-то «форд-гэлакси». С оглушительном скрипом машина внезапно понеслась на него задним ходом. Чуть не отдавив ему пальцы на ногах, водитель-торопыга лишь махнул рукой в знак извинения. Брюс удивился, что не видел, когда его успел обогнать этот «форд». И снова бросил взгляд через плечо. Пикап уже испарился. Наконец он нашел служебный «патрол», звякнул связкой ключей и вдруг догадался, что на него мчится что-то огромное и темное. Он инстинктивно отскочил в щель между двух машин, припаркованных слева от него, и выронил ключи, падая на живот. Избавился от перчаток и расстегнул пуховик в поисках «смит-вессона». «Форд-гэлакси» промчался дальше, затем развернулся с заносом и снова показал решетку своего радиатора. Брюс нашарил наконец рукоятку револьвера, снял его с предохранителя и выстрелил в тот самый миг, когда «форд» врезался в «шевроле», служивший защитой новоиспеченному агенту. Пуля пробила ветровое стекло пикапа, «шевроле» приподнялся над землей и опустился на Дермота. Его правая рука по-прежнему была свободна, и он прибегнул к тому же методу, который столь блестяще продемонстрировал в конторе: стрелять инстинктивно. Под шквалом пуль «форд» забуксовал, запищал, попятился, внезапно повернул и стремительно умчался, как фигуристка на коньках. Брюс выпустил воздух из легких и выкарабкался из тисков помятого листового железа, удостоверившись сначала, что нападавшие и вправду сбежали. Доковылял до «патрола», устроился за рулем и попытался унять одышку. Расследование легким не будет, но зато он сам становится все круче час от часу. Вдруг зазвонил его телефон. Джина. Ее встревожило его тяжелое дыхание.