От пиетета перед богиней со стороны головы я немного опешил, и тут до меня дошло, каким же я был идиотом все это время.
Это в моих глазах Лу была похожа на студентку-первокурсницу, которая увлеклась ролевыми боёвками. В глазах же окружающих девушка была, как минимум, зажиточной горожанкой из столицы или дочерью дворянина, которая по каким-то причинам отправилась путешествовать инкогнито.
Еще позже от людей я узнал, что фиолетовый цвет глаз Лу не был в этом мире нормой и свидетельствовал, как минимум, о магическом потенциале девушки. А все магики тут были, чаще всего, благородного сословия. Впрочем, очень многие потенциальные маги были или слишком слабы, или просто неспособны освоить свои силы, так что совсем уж диковинкой необычный цвет глаз тут не был.
Когда картина окружающего мира и места в нем Лу окончательно сложилась в моей тупой голове, я осознал, насколько глупо было посылать богиню искать нам жилье, а еще понял, почему все покупки на рынке в ее присутствии обходились нам втрое дороже, чем если бы пошел я или Илий в одиночку. Ушлые купцы мигом смекали, что за девица перед ними, и ломили ценник, справедливо рассуждая, что от нас не убудет. Я же считал, что вместе с Лу смогу выбить скидочку «за красивые глаза» моей богини, как это работало бы в нашем мире при торговле на рынке. Вот такое вот непонимание местных особенностей менталитета.
Позже я еще раз окинул взглядом Лу. Крепкая обувь, стройная фигура, тонкие, чистые руки с белоснежной кожей и нетронутыми физическим трудом узкими ладонями. Аккуратная, упругая грудь, которая свидетельствовала о том, что Лу не рожала и не выкармливала ребенка, хотя у многих девушек примерно ее возраста уже был как минимум один спиногрыз. Аккуратная тонкая шея и слишком точеное, благородное лицо, не в пример простым, хоть зачастую и красивым лицам селянок. Ну и, конечно же, одежда и меч. Штаны, корсет, плащ — все это выдавало в Лу путешествующую дворянку, но уж точно не обычную девушку из деревни или даже небольшого городка типа Сердона.
Пару дней я еще отходил от драки.
Разместились мы у вдовствующей прачки, как и договаривались. Почему-то мне казалось, что это должна быть глубокая старуха, но встретила нас тихая высокая женщина лет тридцати пяти. А может и моложе: люди тут старели быстро, уходовой косметики и прочих вещей, которые бы сохранили молодость и упругость кожи, тут не было, а если и были — то только у представительниц высшего сословия. Нашу кассу я спихнул Илию, здраво рассудив, что казначей из меня так себе, предварительно предупредив старика, чтобы не смел спускать деньги на бухло. Все же мое мнение о нем, как об алкаше, никуда не делось. Илий демонстративно оскорбился, но после запоздалых слов благодарности о спасении моей задницы, моментально оттаял и убедил меня, что с ним деньги будут в сохранности. Впрочем, если старик спустит монеты на вино, то держать ответ ему придется перед Лу, которой тоже теперь нужно было есть и спать.
Вдову звали Зора. Как я узнал потом, мужа, который работал кожевенником, она похоронила несколько лет. Один из мастеров опрокинул чан, в котором кипятилась кожа, и обварил несчастного местами до костей. Зора не вдавалась в подробности, как долго мучился супруг, но я, знакомый с различными травмами по своему миру, мог предположить, что уходил мужчина долго и мучительно. Возможно, будь поблизости магик-лекарь, он смог бы вытащить его с того света, но стоило бы это какой-то заоблачной суммы.
Детей у Зоры не было. Злые языки поговаривали, что она вовсе бесплодна. И вот, немного за тридцать, вроде и привлекательная женщина — даже я, извращенный нормами красоты своего мира оценил ее фигуру и изгибы — осталась совсем одна. Дом достался ей от матери по наследству, так что сейчас Зора просто работала, собирая себе на старость и изредка помогая своей сестре в долг, которая жила в селе в двадцати лигах от Сердона.
Извинившись перед вдовой за то, что не смогу сразу приступить к выполнению нашего уговора в плане помощи по хозяйству, я медленно приходил в себя. Сложнее всего было есть: губы мне разбили в мясо, и горячая пища доставляла неиллюзорные страдания. Приходилось подолгу дуть на ложку, и малюсенькими порциями запихивать в себя еду.