— Голова Сердона, который так вас рекомендовал, сказал, что с его пятилетними отчетами вы справились за три недели.
— Ваше Благородие, — я отвесил еще один короткий поклон, — позвольте объяснить.
— Слушаю.
— Ваше Благородие, объем записей Сердона был в разы меньше, чем записей вашего хозяйства. Кроме этого, тогда я работал в паре с собственным писарем, которая, к сожалению, не смогла вовремя принять приглашение к работе, последовавшее от господина Михиуса во время моего найма. По независящим от нее причинам, не сочтите за неуважение к работе в вашей управе. Так что трудился я один, но трудился старательно.
Изменив версию событий относительно реальности, я прикрыл как и свою задницу, так и задницу Михиуса, за что получил один короткий благодарный кивок от управа. Потому что если барон спросит, почему моего писаря не наняли на работу сейчас — ведь вся управа знала, что «сестра» вернулась несколько недель назад и все с ней хорошо, что могло дойти и до баронских ушей — мы бы с Михиусом встряли. Мне бы пришлось говорить, что я опасался переигрывать старые договоры, а Михиусу бы, в свою очередь, пришлось бы рассказать, как все было на самом деле. Моя «гладкая» версия же устраивала все стороны, делая только Лу крайней. Но ее в этой комнате не было, так что прокатит. Главное не проговориться дома. В последний раз, когда я что-то провернул за спиной Лу, она чуть не отправила меня к Жнецу.
Тиббот молчал, своим видом показывая, что он ждет продолжения.
— Касательно дел, и результатов. Ваше Благородие, отчетность за последний год почти готова, как и отчетность за предыдущий перед ним. Еще три амбарные книги уже сшиты и заполняются, я думал полностью закончить через два месяца и продемонстрировать результаты Вашему Благородию.
— И какие результаты за последний год? — Прямо спросил барон.
— Я бы предпочел сообщить вам эту информацию в более подходящей обстановке и когда под рукой у меня будет книга, — я не придумал ничего лучше, чем вылупиться на барона и смотреть, не моргая. Даже «Ваше Благородие» забыл добавить.
От такой наглости мэр чуть не схватился за сердце, а управ вжал голову в плечи. Мое дерзкое поведение они списали на отсутствие опыта общения с аристократами. Плюс, эти мужчины лично видели, как, еще тогда молодой и бойкий, Амер двадцать лет назад развешивал на стенах и частоколах проворовавшихся мытарей, нечистых на руку дружинников и прочую чиновничью братию. Тут это было аналогом штатных проверок и реструктуризации персонала. И чиновники помнили, а барон всем видом показывал, что может реструктуризацию и оптимизацию провернуть еще раз в любой момент. Тем и жили.
Я продолжал лупиться на барона Тиббота и даже дернул в сторону глазами. Если бы мы были с ним одного социального статуса, это можно было бы расценить только двумя способами: или «пойдем, выйдем, поговорим наедине без этих в кабинете» или «погнали выпьем». Бухать с бароном я пока не планировал, как и отправляться в петлю или на плаху, так что очень надеялся, что до этого крепкого и практичного мужчины дойдет, что таким самоубийственным способом я прошу о приватной аудиенции.
Сначала Тиббот нахмурился, недовольный дерзким счетоводом, после чего его лицо вернулось к изначальному, чуть расслабленному и одновременно скучающе-повелительному виду. На такую рожу мог быть способен только потомственный аристократ. Дальше пошли дежурные и ничего не значащие расспросы.
Ушел я не солоно хлебавши. Чего я ожидал? Что барон со старта выкупит мой коварный план и задорно подмигнет, мол «понял-принял»?
После высочайшей аудиенции работа не клеилась, так что я позволил Онгу самому ковыряться в записях второго года, а сам сел разбирать почти готовую книгу. Рано или поздно барон вызовет меня на ковер, и надо было проработать линию своих действий. То, что во время разговора в помещении будут посторонние в лице мэра и Михиуса, я уже смирился.
Помогло только то, что моего сознания через незримую ментальную и физическую связь, установленную Матерью, меня коснулась Лу. Я уже почти привычно опустил стены, запуская богиню к себе «в гости». Говорить на таком расстоянии мы пока не научились, для этого мне надо было выпасть в чертоги разума самому и принимать гостью «лично», что было бы крайне неудобно, но само присутствие Лу меня чуть успокоило.
Девушка почувствовала мою тревогу, так что после работы вновь встретила меня на пороге управы.
По дороге к святилищу, куда я уже буквально протоптал собственную тропу, я поделился с Лу своими опасениями.