С одной стороны Лу была до безобразия человеком. Ела, пила, спала, потела и уставала — о чем постоянно недовольно бубнела сама себе, думая, что мы с Илием этого не замечаем. С другой же, силу ее утешения испытал я на собственной шкуре. И даже если списать меня со счетов, то стоит помнить, что Лу помогла горюющей Зоре, которая после вознесения богине молитв смогла выбраться из той черной ямы, в которую ее завела жизнь. Свидетельством тому была как сама похорошевшая перед самым нашим отъездом из Сердона Зора, так и светившийся от счастья, будто «короля» нашел, кузнец Ирвинг.
Прокрутив все это в голове еще раз, я отвернулся к стене и попытался ровнее дышать. Слышал где-то, что концентрация на собственном дыхании позволяет быстрее уснуть. Ага, как бы не так. Ни в одном глазу.
Для порядка решил чем-нибудь себя занять. Сначала перебирал в уме управские дела, но быстро понял, что нечего там думать — в плане работы остались нюансы, а по недостачам я уже приблизительно понимал, на какие категории обращать внимание, что значительно облегчало работу.
Так что я быстро переключился на наши ментальные с Лу тренировки.
Скорлупа ментальной защиты нехотя сдвинулась в сторону, обнажая мой разум, будто бы я был простым человеком. Стараясь удерживать это состояние, я потянулся к Лу, мысленно обращаясь к богине. Лу не ответила. Либо я что-то делал не так, либо она уже спала. Не став себя огорчать, решил исходить из второго и продолжил работу с ошибочно возведенными стенами.
В создание ментального конструкта, через который бы я смог пропускать заемную силу, пока углубляться не стал, слишком рано. А вот научиться быстро опускать стены и при этом тянуться к Лу — точно стоило.
Вот за таким занятием, поднимая-опуская воображаемую скорлупу ментальной обороны и взывая к спящей богине, я наконец-то провалился в глубокий, здоровый сон без сновидений.
Глава 8. Барон Амер Тиббот
Дела шли своим чередом. Я работал в управе, возвращался домой и после ужина мы допоздна занимались с Лу в ее комнате. Не забывал заглядывать и на огонек к Мудрому Софу, подкидывая любопытному божеству очередные задачи, формулы или даже теории, которые мне удавалось выудить из моей многострадальной памяти.
Особых продвижений в обучении сначала не было, я все так же шугался, когда видел Лу в своих чертогах разума, и вопрос просто состоял в том, как быстро я сорвусь. К моей гордости, без паники с каждым днем я мог продержаться все дольше и дольше.
Мы вообще много времени проводили с моей богиней. Как-то раз она даже встретила меня после работы в управе и мы вместе зашли к Софу, в полтона по пути обсуждая основные моменты построения ментальных конструктов и управления пространством собственного разума.
Мой стиль общения с Мудрецом, стоит сказать, впечатлил Лу, хотя она мне и напомнила потом, что боги непостоянны и если я в какой-то момент надоем Софу, то мое фривольное сидение у алтаря и лекторский тон над дощечками могут быть жестоко наказаны. Думать о том, что со мной может сделать божество-покровитель разума и знаний, если даже забытая богиня второго круга изуродовала мое сознание, как бог моего мира — черепаху, мне не хотелось, так что предупреждение Лу я принял к сведению.
Это было спокойное и приятное время, очень похожее на обычную жизнь, которую я оставил в другом мире. Да, у меня не было семьи в обычном понимании этого смысла, но ее мне заменяла Лу, Илий и бойкая Ринта, которая как строгая мать, сначала загружала меня каждое утро работой, а потом кормила на убой. Ну, хоть не крестила на пороге, когда я уходил в управу, и то хорошо.
Не знаю, что повлияло благотворно, но прорыв случился в тот же вечер после нашей совместной прогулки. Это был первый раз, когда я не вышвырнул Лу из собственного разума и позволил ей там оставаться столько, сколько ей хотелось.
Богиня чувствовала мое внутреннее напряжение, так что гостеприимством моего чердака не злоупотребляла, но по свету в ее фиолетовых глазах я почувствовал, что я большой молодец и она очень рада. Возможно, я шел на поправку.
Вместе с этим мне начали сниться кошмары, в которых Лу или другие боги гоняли светляк моего «Я» по всей сфере, разрушая ее до основания. Был там кроме моей богини и Жнец, и Мудрец, и даже отметилась богиня Бард. Такие ночи случились всего пару раз, но все было настолько плохо, что меня будил Илий, приходила Лу, садилась на край постели и легкими поглаживаниями пыталась изгнать пришедший во снах ужас.
Довольно быстро я опять засыпал, уже без сновидений, и что делали дальше мои спутники и о чем говорили — был не в курсе. При свете же дня свои ночные слабости я предпочитал не обсуждать, делая вид, что ничего не произошло.
За неделю до фестиваля меня вызвал к себе Михиус.
Войдя в кабинет, я увидел классическую картину, от вида которой хотелось сказать «Здрасти! Может я позже зайду?» и слиться в неизвестном направлении.
В помещении, кроме Михиуса, меня ждало еще двое. Там был и пузатый мэр, который заправлял городским хозяйством, и еще один господин благородной наружности. Вот в последнем персонаже я опознал своего непосредственного работодателя — барона Амера Тиббота.
Барон Тиббот был высоким, крепким мужчиной лет пятидесяти на вид. Одет был в крепкую и с виду очень качественную и дорогую одежду. Высокие сапоги из выделанной кожи, под стать им штаны. Красивая, кремового цвета тонкая рубашка с широкими рукавами, на спине — короткий жилет в тон штанам. Шею и грудь барона украшала тонкая золотая цепь с подвешенным на нее жетоном — символ баронской власти на этих землях. Барон носил небольшую бороду и усы, видимо, не любил тратить время на ежедневное бритье. Все молодые аристократы, по рассказам Илия, брились. Некоторые еще и выбривали виски, оставляя только собранные в хвост волосы с самой головы, однако Тиббот же просто перехватывал свои темные, местами уже поседевшие кудри черной лентой.
Длинные волосы вообще были отличительной особенностью статуса в этом мире, потому что требовали постоянного мытья и ухода. Такой возможностью обладали, в основном, аристократы.
Я, кстати говоря, тоже поддался местной моде, чтобы не слишком выделяться из толпы.
В родном мире я обычно брился под троечку. Ну а что, удобно, практично, голова быстро сохнет, тут так ходили крестьяне и я их всецело поддерживал. Однако с непонимающими взглядами я начал сталкиваться еще в управе Сердона: короткостриженый образованный человек вызывал у людей чувство внутреннего несоответствия уровня «ожидание-реальность». Так что за месяцы, проведенные в Трейле, я сначала отпустил волосы, дав им вырасти под теплым летним солнцем с поддержкой свежих овощей и фруктов, после чего смастерил типичный писарский хвост, собираемый на макушке и перехватываемый несколько раз тесьмой. Получалась такая небольшая гулька, которая не мешала в работе, но при этом показывала принадлежность человека к местной интеллигенции. Длиннее плеч отпускать волосы человеку, без меча на поясе, не допускалось.
Некоторые мытари шли дальше и выбривали волосы на лбу по линии ушей, чтобы точно ничего не мешало выводить буквы и руны на пергаменте. Я подумал, что это будет чересчур и ограничился просто отращиванием волос и прической.
Тиббот же носил свободный воинский хвост, который при военном походе заплетался в походную косу. Высокородные люди часто вплетали в нее серебряную нить. Аристократы герцогского и графского звания могли добавить к серебряным нитям золотые, а так же серебряные кольца с искусной чеканкой для фиксации. Король, наследники престола и особо приближенные вплетали в косы только золото, а перехватывали их золотыми кольцами с драгоценными камнями. Так что голова короля во время войны на самом деле стоила очень дорого.
Оценив диспозицию сил противника, я быстро поклонился — сначала барону, долго и глубоко, а потом мэру и управу. Последнее было необязательно, так как сейчас и они находились в подчиненном положении, но мелькнувшее в их глазах одобрение я заметил. Ну а что, мне не сложно, а чиновникам радость. Пока поклоны не стоили мне ровным счетом ничего ни в моральном, ни в финансовом плане, я был готов гнуть спину. Только жить не мешайте.