Склонив голову, священник раздумывал над вопросом, но улыбка превосходства, игравшая на его губах, ясно свидетельствовала, что святой отец размышляет не над существом вопроса, а всего лишь подбирает слова, которыми опровергнет аргументы наивного математика.
Халдан и сам размышлял некоторое время. Его мало занимала этика этого нравственного эксперимента. Однако священник возбуждал в нем научный интерес: юноша желал узнать, каков механизм мысленного процесса у духовника. Халдану не давала покоя мысль о том, что, возможно, Келли действительно обрел свое признание, но из-за иных даров, которыми бог так щедро наделил его, не замечает этого.
Священник поднял голову и, выпустив дым ноздрей, проговорил:
— Сын мой, когда Христос сказал: «Возлюби ближнего своего», он имел в виду следующее; мы должны любить своих ближних, уважая их гражданские права. Пытаясь увеличить численность нашей и без того перенаселенной планеты еще одним незапланированным гражданином, ты не любишь меня. Иисус сказал: «Возлюби ближнего своего», а не «Займись любовью с ближним своим».
Дальше состязаться в софистике не имело смысла. Отец Келли не имел себе равных ни на Земле, ни на небе. Дразня его, Халдан чуть было не навлек на себя неприятности: человек, способный на такие крутые повороты, мог в защиту нравственности назвать его вероотступником или даже антихристом, и тогда у Халдана на суде не оставалось никаких шансов.
Он смиренно поднял свои серые глаза и наткнулся на черные, как уголь, зрачки священника.
— Спасибо, святой отец, что вы так прекрасно указали мне на мои заблуждения.
Бич божий в одну секунду превратился в доброго пастыря и милостиво взглянул на свою овечку.
— Преклоним колени, сын мой, и помолимся.
Они опустились на колени и начали молиться. Хотя эта церемония продолжалась недолго, священник во время ее изменился неузнаваемо. Когда отец Келли-40 появился в камере, он был улыбающимся, симпатичным и энергичным мужчиной. Выходя, он представлял собой торжественную процессию из одного человека.
Третьим собеседником Халдана был Брандт — социолог.
— Это не отец Келли только что вышел от вас?
— Да, сэр.
— Велика мудрость нашего государства! Вы обвиняетесь в совращении девушки другой категории, и вам предоставляют лучшего эксперта по этому вопросу.
— Вы его знаете?
— Я жил в его приходе. Пришлось быстренько собираться и увозить оттуда жену. Надеюсь, я не опоздал.
Внезапно Брандт перестал шутить. Теперь он выглядел явно озабоченным положением юноши, а тот, измученный театральными приемами священника, с облегчением прислушивался к искренним словам социолога.
— Халдан, вы оказались в прескверной ситуации. Что за легкомысленность, так глупо попасться! Общество возлагало на вас столько надежд. Студент с такими способностями… Вот и дождались!
Во всем этом для меня много непонятного. «Например, я совершенно не понимаю, как вы могли допустить оплодотворение. Если бы не это, при моем содействии все закончилось бы выговором… К тому же публичный дом вашего университета считается лучшим в стране!
Я конфиденциально разговаривал с Белли. Она была вне себя от ярости и совершенно растеряна. Она призналась, что вы были в ее заведении желанным гостем. Другие студенты — любители в сравнении с вами. Как вас угораздило связаться со специалисткой другой категории, дав придачу поэтессой?
— Она помогала мне в исследованиях.
— В исследованиях? Что же вы изучали — копуляционные ритмы поэтесс?
— Что вы, моя работа была куда более прозаичной. Кратко говоря, целью моего проекта было ликвидировать категорию Хиликс.
— И она вам в этом помогала?
— Она не догадывалась о последствиях моих исследований. Вначале я помогал ей в создании поэмы о Файрватере, но нам пришлось отказаться от этого, когда мы узнали, что его биография под запретом. И тогда я уговорил Хиликс помочь мне в создании электронного Шекспира.
— Нетрудно догадаться, каким образом вы ее уговаривали… Я, конечно, не против ликвидации бесполезных категорий, но вам не приходило в голову, что вы действуете без всяких полномочий? Это мое Министерство решает вопрос о ликвидации или создании категорий.
— Вы правы, но полномочия понадобились бы только по завершении проекта, а мои исследования находились в начальной стадии. — Халдан ударил кулаком о ладонь. — Вы, наверное, подумаете, что у меня мания величия, но когда я представил бы готовый проект Министерству Социологии, он наверняка был бы одобрен. Даже если бы его отвергли, вы поддались бы под натиском Департамента Просвещения! Подача проекта, несомненно, шла бы законным путем, но я лично уведомил бы о нем кого следует.