Когда Анатолий вернул падающего с ног от усталости, но безмерно довольного сына матери, он, набравшись смелости, вдруг предложил:
— Светлана Сергеевна, можно мне и вас куда-нибудь сводить?
— Тоже в зоопарк? — молодая женщина не удержалась от улыбки.
— Зачем в зоопарк, — обиделся Анатолий, — можно и на хоккей. Во вторник «Динамо» с «Крылышками» играет.
Светлана уже смеялась.
— Ну и чудак вы... Знаете, в школе мальчишки звали в кино, потом, в институте, стали приглашать в театр, в ресторан. Но вот на хоккей еще никто не догадался.
Анатолий ухмыльнулся:
— А я так и думал. Потому и пригласил, чтобы восполнить пробел в воспитании. Пойдемте, не пожалеете.
— Что вы имеете в виду? — уже серьезно спросила Светлана.
— Игру, конечно, — тоже серьезно ответил Кочергин.
«Живой», не телевизорный хоккей Светлане понравился. Понравилось и то, как деликатно, но надежно оберегал ее Анатолий в толчее битком набитого зала и потом, на выходе.
Один только раз ей показалось, что на какой-то миг Анатолий смутился. Это произошло, когда в фойе второго этажа Дворца спорта его окликнул по имени, а потом радостно сгреб огромного роста офицер милиции с орденской планкой на груди.
— Это Виктор, — быстро сказал Анатолий, выбираясь из объятий здоровяка, — друг детства, давно не виделись...
— Точно, друг детства! — охотно и весело подтвердил милицейский капитан. — Звони, Толя!
Помахав ручищей, он поспешил к входу в зал — уже надрывался третий звонок.
Прощаясь у подъезда дома (они шли пешком через старый мост за Нескучным садом), Светлана спросила:
— А когда следующая игра?
— Скоро, — поспешил сообщить Анатолий. — Во вторник на той неделе. «ЦСКА» — «Трактор». Пойдем?
Но на эту игру Анатолий и Светлана пойти не смогли. Кочергин, извинившись, сказал, что не смог достать билетов. На самом деле он был занят, очень занят...
По логике событий очередного связника из-за кордона вряд ли следовало ожидать раньше, чем месяца через три после встречи Корицкого с неизвестным возле Провиантских складов. Но Ермолин не исключал, что кто-либо из людей Лоренца, постоянно работающий в Москве, взял Михаила Семеновича под свое наблюдение. А посему ученому следовало держаться так, чтобы ничто в его поведении не вызвало подозрения возможного «опекуна».
Кочергин разъяснил Корицкому, что он не должен менять своих привычек, распорядка дня, отказываться от обычных посещений знакомых, театра, кино, библиотеки.
— А главное, если снова случится неожиданная встреча, не проявляйте нервозности, не пытайтесь немедленно связаться с нами, — объяснял Анатолий Михаилу Семеновичу. — Гость может заметить, что сразу, после встречи с ним вы зашли в ближайшую телефонную будку, это вызовет у него подозрения. Когда будете договариваться о передаче, исходите из того, что все материалы вы, конечно, держите только на работе. На вынос их из института вам потребуется время. Так что один день, минимум, мы всегда выиграем, а больше и не требуется. Мы уже и сейчас готовы к визиту...
Связник явился через три месяца и четыре дня. Он заговорил с Михаилом Семеновичем на станции метро «Парк культуры», когда Корицкий отходил от газетного автомата с только что купленной «вечеркой». Назвав пароль и получив отзыв, ничем внешне не примечательный человек шепнул:
— Завтра в семь вечера жду вас на остановке автобуса в Покровском-Стрешневе. С материалами.
Пока Корицкий приходил в себя, человек уже исчез в потоке пассажиров.
Михаил Семенович так никогда и не узнал, сколько человек на следующий день незримо присутствовали при его встрече с гостем «оттуда» в сравнительно тихом загородном ресторанчике, где они провели немногим более часа.
Человек, назвавшийся Василием Савельевичем, говорил по-русски без малейшего акцента. Он и был русским, правда, только по происхождению. Начал Василий Савельевич с того, что задал собеседнику несколько быстрых вопросов, не имеющих к делу решительно никакого отношения. Корицкий к этому был готов. Анатолий предупредил его о такой возможности:
— Вас могут спрашивать о чем угодно, чтобы на чем-то проверить и поймать, если вы ведете двойную игру.
Видимо, Михаил Семенович успешно справился с этой частью беседы, потому что Василий Савельевич так же внезапно прекратил свой словесный обстрел, как и начал.
— Теперь к делу, — сказал он, — давайте материалы.
Корицкий молча передал ему конверт, в котором лежало несколько листков бумаги и две отснятые кассеты.