— Что? Влюбился? — Лариса, несколько замявшись, поправила кулон на груди. — В кого бы это? — произнесла она таким тоном, словно хотела сказать: «В кого же здесь можно влюбиться?»
— Я ведь ему не духовник. Он мне не исповедуется. — Элла Валентиновна смерила хоровичку строгим взглядом: «Чего вырядилась, дура? Кругом дети! Какой ты им пример подаешь?»
Десять лет назад она непременно произнесла бы это вслух, но сейчас промолчала. Сама же одета была, как всегда, довольно неприглядно — в турецкую гофрированную юбку первых лет перестройки, в черную футболку с золотым драконом на груди, какими обычно увешаны дешевые барахолки, и в домашние тапочки. «Совсем не следит за собой баба!» — подумала Тренина. Она все время оглядывалась по сторонам, но тот, кого она ждала, отсыпался, а Соболев выполнял свои обязанности — проводил с детьми игры, розыгрыши, лотереи. Девчонки любили Юрия Викторовича, особенно те, что участвовали в опере. Когда он к обеду появлялся в столовой, они просто млели, глядя на него. Они не давали Трениной покоя, ежедневно выспрашивая — не будет ли Юрий Викторович еще что-нибудь ставить? Самого Соболева спрашивать стеснялись, даже отважная Ленка не решалась. Ларисе же было не до того. «Не пора ли просыпаться?» — сказала себе Тренина и направилась к Главной аллее.
— Куда ты? — спросила Элла Валентиновна.
Лариса жестами объяснила ей, что пошла покурить.
«Курящая хоровичка! — со злостью отметила про себя Элла Валентиновна. — Я бы и дня не продержала ее на работе! Она бы у меня со свистом вылетела из школы!» Элла Валентиновна была директором музыкальной школы, но, к счастью, не той, где заведовала детским хором Тренина.
Лариса твердым шагом направлялась по Главной аллее к дому Соболева. Вдруг она отчетливо услышала всхлип. Остановилась. Всхлип раздался снова. Он доносился от трибуны.
— Это еще что такое? — громко, как воспитательница в детском саду, произнесла Лариса и уже мягче, с улыбкой в голосе спросила: — Кто это тут всхлипывает?
Ей не ответили. Все смолкло. Она взобралась на трибуну — никого. Огляделась вокруг — пусто.
— Что за чертовщина? — растерянно развела руками Лариса и уже без улыбки в голосе добавила: — Кто тут?
Тишина. Она слезла с трибуны и быстро пошла прочь, время от времени оглядываясь.
Она вошла без стука, зная, что Соболев на танцплощадке, и в полной уверенности, что, кроме Блюма, в доме никого нет.
— Мишка, вставай! — крикнула она в темноту. Ей не хотелось зажигать свет. Она снова жаждала чего-нибудь острого, как вчера на пирсе, когда он ухватил ее за ноги в воде. Но, постояв так с минуту, она поняла, что в доме никого нет.
Лариса зажгла свет — Мишина постель опять была не заправлена. Коричневое покрывало, которое в темноте она приняла за Мишу, странно распласталось по кровати.
— Вот ведь неряха! — воскликнула Тренина. Она скинула покрывало на стул, решив заправить постель. — Я приучу его к порядку. — Подняла подушку и ахнула! Под подушкой лежала пузатая кобура. Лариса впервые видела ее так близко. Она расстегнула кобуру и достала совсем новенький пистолет.
Это был «макаров». Она не представляла, чтобы Мишка мог кого-нибудь убить. А может, это не настоящий пистолет? Ей вдруг захотелось нажать на спусковой крючок. Пистолет завораживал. «Вот никогда бы не подумала, что бывает такой соблазн!»
Лариса очнулась, когда за спиной скрипнула дверь. Она сунула пистолет обратно в кобуру. Но обернуться не успела, как чья-то сильная рука зажала ей рот и чуть не свернула шею. Она подумала, что «маркиз де Сад» на этот раз обращается с ней слишком жестоко. «Это не Мишка», — вдруг поняла хоровичка, потому что рука, зажавшая рот, пахла резко и неприятно.
— Тихо, тихо, — успокаивал ее нервный шепот, — будь послушной… И не вздумай оборачиваться…
Она почувствовала, как хватка незнакомца ослабевает. Его рука поползла вниз, не оставив без внимания ее грудь
Где-то далеко, в другом мире, ди-джей Дима объявил последнюю песню.
— Обернешься — получишь пулю в затылок…
Он отпустил ее и начал медленно продвигаться к окну. Так же медленно, чтобы не вспугнуть незнакомца, Тренина начала снова доставать пистолет из кобуры.
Ди-джей Дима под конец дискотеки разошелся.
Людские волны неистово бились в деревянные бортики танцплощадки. Прожектора то ритмично освещали это безумие, то погружали во мрак. Даже Мишка поддался общему настрою.
— Блюм, ты меня удивляешь! — доносился сквозь музыку и шум голос Юры. — Насколько я помню, десять лет назад ты не был заядлым танцором?!
— Это не танец, Соболев! Это зарядка! После сна полагаются телодвижения! — Миша и в самом деле делал что-то похожее на зарядку. — А вот ты молодец — не отстаешь от моды! Как это называется? Хип-хоп? Или хоп-хап? — смеялся Миша и, посмотрев в сторону одинокой и недовольной Эллы Валентиновны, спросил: — А где же наша милая хоровичка?