Наши храбрые драгуны, которые, конечно, надеялись на помощь гарнизона и дивизии, попались на уловку противника, провоцировавшего их быстро израсходовать боеприпасы.
Из них спаслись только четверо, которые, хотя и были ранены, но сумели спрятаться в зарослях ежевики.
Остальные 44 солдата были захвачены в плен и уведены вглубь партизанской территории, и больше о них ничего не было известно. Зачистки и прочесывания местности не давали результатов.
Лишь через несколько месяцев мы узнали, что наших солдат привели в деревню примерно в 10 километрах от железной дороги, раздели и безжалостно зарезали кинжалами.
Враги были беспощадны, хотя знали, что пленные были солдатами, которые честно исполняли свой долг и никогда не совершали злоупотреблений, грабежей и других подобных дел, которые никакая война не может оправдать, если ее, конечно, ведут цивилизованные народы.
Ненависть к врагу не оправдывает преступлений, и, конечно, такая жестокая казнь не может быть оправдана.
Несчастных мучеников не сочли достойными даже расстрела, который принес бы им менее мучительную смерть – и более подобающую солдатам.
Они были объявлены пропавшими без вести.
Но, даже не питая чрезмерных иллюзий, мы все-таки надеялись, что наши солдаты, попавшие в плен, будут спасены.
Конечно, на Женевскую конвенцию нельзя было надеяться, потому что партизаны вели борьбу на уничтожение оккупационных сил и лишь редко щадили пленных.
Лейтенант Эральдо Сузини, 1-й батальон, 51-й пехотный полк:
51-й пехотный полк
24 апреля 1942.
Населенный пункт, где мы располагались, назывался Рисина.
Сегодня здесь прошли около 2500 мусульманских беженцев из Гацко: женщины, дети, старики, все истощенные, одетые в лохмотья, еле бредущие.
15 июня 1942.
Мы узнали, что Вргорац в Далмации оккупирован коммунистами: его необходимо освободить.
Он расположен примерно в 40 км от Думановича. Около 18:00 мы останавливаемся в городке Любушки, где население приветствует нас аплодисментами.
К нам присоединяется полковник Джани (командир 51-го полка). Мы продолжаем путь и около 20:00 добираемся до Пре-Пролога.
Население, напуганное близостью партизан (они в 5 километрах), покинуло свои дома.
Но едва мы прибываем, как местные жители выражают свою радость и возвращаются в свои дома.
Уже темнеет, и нам нужно расположиться на ночь и подготовить оборону.
Мы только приступили к работе, когда в долине, примерно в трех километрах от нас, появилась внушительная масса людей. Мы сразу понимаем, что это враги – коммунисты, возвращающиеся из Вргораца.
Хорватский адвокат, которому с женой и детьми удалось спастись от резни, рассказывает, что примерно в 04:00 утра около 800 партизан-коммунистов вошли в городок и за несколько минут разоружили 20 хорватских солдат и 5 жандармов, которые должны были защищать население. После этого партизаны полностью ограбили магазины и дома.
Жителей разделили на две группы: тех, кого должны были расстрелять, и тех, кого собирались отпустить.
Около 15:00 тех, кого должны были расстрелять, партизаны привели на кладбище и, связав по двое, расстреляли из пулеметов с расстояния несколько метров: ужасная сцена.
После этого коммунисты набросились на трупы и стали уродовать их кинжалами.
Потом они застрелили еще одного жандарма и нескольких женщин.
16 июня 1942.
Завершив ремонт дороги, мы около 09:00 добираемся до Вргораца. Город в панике и отчаянии.
Мы видим, что некоторые здания еще горят. Потом перед нашими глазами появляется ужасное зрелище: за стеной кладбища – кровавая груда мертвых тел. Ужасно изуродованные трупы мужчин и женщин, все еще связанных.
Варвары озверели настолько, что изувечили трупы.
Крови так много, что она пропитала всю дорогу.
Уцелевшие местные жители, и женщины, и дети и мужчины, рыдают, обнимают эти несчастные трупы, безумно целуют их, измазываясь в крови своих родных.
Напрасно мы пытаемся отогнать их.
Посреди улицы лежит тело жандарма с перерезанным горлом.
На кладбище предстоит огромная работа.
Несчастные изуродованные останки помещены в две братские могилы: 36 жертв.
Улица покрыта запекшейся кровью, крики и вопли поднимаются к небу.
Несчастные женщины, содрогаясь от рыданий, оплакивают детей, женихов и мужей. Мы не в силах им помочь, возможно, мы страдаем, так же, как они.
Колокол звонит, медленно, безутешно, непрерывно.
Монах-францисканец, возглавлявший католическую церковь в Вргораце, вернулся из Любушек, где был на погребальной службе.