— Эва. — Марк опустился рядом, откидываясь на постель и утягивая меня за собой, устраивая в своих объятиях. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. А сейчас я думаю нам лучше не разделяться. Я конечно никогда не хотел проснуться в одной постели с мужчиной, но великан, я так и быть согласен выделить тебе подушку.
Росс неоднозначно хмыкнул, расстегивая дублет. Марк тем временем навис надо мной, просунув под мое тело руку, ловко расстегивал пуговицы на спине.
— Ты все еще должна мне ночь, малышка. Я этого не забуду.
Вытряхнув меня из платья, он потянулся к белью, но я остановила его, указывая пальцем на сорочку.
— Ну нет! Ты не будешь спать со мной в одежде, ведьма! Даже не думай! — Росс на удивление молчал, сквозь пальцы, смотря на то, как вампир стягивает с меня последнее. — Марш под одеяло!
Меня уложили посередине. Справа лег Росс, повернувшись в мою сторону, и накрыл своей рукой. Вампир тем временем поднялся и спешил избавиться от одежды.
— Не начинайте без меня! — Я закатила глаза. Неисправимый.
Когда слева приземлилось еще одно тело, я почувствовала себя неловко. Появилось непреодолимое желание юркнуть под одеяло.
— Даже не думай. — Шепнул Рохан, почуяв неладное. — Если ты сбежишь, и я проснусь в обнимку с Марком, я тебе этого не прошу.
— Вот еще! — Фыркнул тот, и закинул на меня ногу, по-хозяйски подгребая к себе.
Ночь будет жаркой.
Глава 28
Мне было тепло. Слишком.
Тело буквально горело, кожа прилипала от пота и неприятно зудела.
Открыв глаза, я сделала глубокий вдох, стараясь спастись от удушья, и попыталась повернуться. Справа раздалось недовольное сопение. Росс сжал руку, погребая меня под своим немалым телом, и мое сдавленное шипение не возымело должного эффекта. Марк, не просыпаясь, зашарил рукой в опустевшем пространстве постели и, не обнаружив желаемого, приоткрыл глаза.
— Ведьма… — Прошептал он и потянул меня к себе, вытягивая испод мужа и утаскивая в свои объятия.
Теперь так всегда будет??
Почувствовав себя эстафетной палочкой, я дождалась пока вампир мирно засопит, и ползком выбралась из кровати.
Долгожданная прохлада укутала кожу, и я тут же поежилась, покрывшись мурашками. Как то не постоянен вампирский иммунитет к холоду. То появляется, то исчезает, позволяя мне в полной мере вкусить дрожь и зябкость.
Солнце за окном едва показалось из-за горизонта, еще пряча лучи в предрассветных тучах. Дом спал. Мирно, тихо. В конюшне фыркали лошади, старый цепной пес скреб лапой за ухом, пытаясь утихомирить блох.
Никогда я не чувствовала себя такой спокойной. Голая, ранним утром, только выбравшись из постели, где мирно спали двое мужчин. Глупая улыбка поселилась на губах. Жаль только, что все это хрупкое словно первая ледяная корочка на лужах. Один шаг и она с хрустом проваливается вниз, рассыпаясь на части, что ровно уже не склеит даже мороз покрепче.
Чертово чувство спешки неприятно свербело в горле, разгоняя кровь по венам, заставляя думать, думать, думать. К демоны мысли! Нужно делать! И пока у меня есть хоть маленький единственный шанс на спасение этого хрупкого мира, я должна жить! Должна разносить все препятствия на пути! Ни секунды промедления, ни надежды на милость!
Великий хочет получить меня, но я не позволю этому дикому льву сомкнуть пасть на моей шее! Скорее я ядом прольюсь в его горло…
С этими мыслями я пошла в ванную, с четким намереньем начать свой день с первыми петухами. Впереди много работы. Много.
От работы меня отвлек низкий и раздражённый голос мужа:
— Я же предупреждал тебя не уходить из постели.
— Прости. Мне пришла в голову идея. — Я отмеряла капли вербены и тихо считала до ста, помешивая варево на огне.
— Что за идея?
— На крайний случай. Тридцать три, тридцать четыре…
Росс заглянул через мое плечо, но ничего не сказал, только фыркнул от запаха гнили и сел на принесенное мной кресло.
— Тридцать восемь, тридцать девять, сорок. Ты что то хотел? — Стараясь не сбиваться со счета, спросила я.
— Ты хотя бы ела? Время полдень.
— Сорок три, сорок четыре… Нет, у меня не было времени. Сорок шесть, сорок семь…
Мужчина ушел, оставив меня доваривать зелье.
Минуты длились рвано. Иногда мне казалось, что они утекают, словно вода сквозь пальцы, а иногда тянулись, превращаясь в непрерывную череду монотонных действий.
Кто-то подошел сзади, и я услышала, как звякнула металлическая чашка.
— Поешь, как появиться минутка.
— Хорошо.
И снова длинные и короткие минуты над котлом. Жидкость приобретала разнообразные цвета, меняла консистенцию, запах. В конце концов, превратившись в подобие слизи, уварившись в десятки раз. На ложку. После сушки останется тонкая пластинка, с должно быть соленым вкусом.
Переложив свое творение на блюдце, я поставила его на треножник и зажгла под ним свечи. Теперь только не прозевать момент.
Следующим явился Марк. Он передвигался уверенно, словно этот грот, МОЙ грот, был его родными пенатами. Он бегло поцеловал меня в макушку и с любопытством заглянул в блюдечко.
— И чем это ты тут занимаешься, беглянка?
— Варю вот, видишь.
— Это видно. А что конкретно? — Он скрестил руки на груди, почувствовав подвох.
Я подняла на него глаза и пару секунд смотрела, размышляя, стоит ли придумать ложь посложнее или сказка о снадобье против зачатия тоже подойдет.
— Так, женские мелочи.
— С таким выжидающим лицом? Ну ну.
— Зачем пришел?
— Великан просил проверить, поела ты или нет.
Я с удивлением покосилась на чашку с супом, о которой совершенно забыла.
— Понятно. Не поела и даже не собиралась.
— Я не голодна. — Я равнодушно пожала плечами, прислушиваясь к своему организму.
— Конечно. Ты же не чувствуешь голода, детка. Я готов повторить кормежку хоть прямо сейчас. — Он сверкнул глазами, наслаждаясь моей растерянностью. — Поешь, ведьма. — И вышел, оставив меня одну.
Плоская пластинка с ноготь размером легко отстала от металла тарелки. Я внимательно смотрела на почти прозрачный, слегла розовый лепесток и боролась с соблазном проглотить его прямо сейчас, или сломать, раскрошив в труху. Так много несла в себе эта меленькая крошка, способная разрушить все или собрать. В зависимости от исхода, к которому я рано или поздно приду.
Неожиданно стало интересно, о чем думают люди перед смертью. Вспомнились тысячи глаз, что смотрели на меня в смертельной агонии, умоляя остановить пытку или закончить все как можно быстрее. Я никогда не считалась с чужими чувствами. Враг есть враг. Только уничтожить, сломить, истребить. Как в моем сердце нашлось место для чего-то иного и почему сейчас я испытываю раскаянье, которого ранее не знала?
Благоразумие победило и, спрятав пластинку в накосник, я торопливо собрала все ингредиенты, возвращая все в исходный вид.
Набросив на плечи взятый в займы дублет мужа, я выскочила на улицу и поспешила в дом.
— Чудесный день, не смотря на зиму, не правда ли? — Голос заставил меня развернуться на звук и замереть. — Я никогда не считал, что на Севере может быть что-то прекрасное, но, знаете ли, Ваша Светлость, я никогда не видел таких потрясающих рассветов, как здесь.
Дир Астер стоял на небольшом пяточке, вытоптанном лошадьми, и любовался белоснежным горизонтом.
— Но все же я скучаю по солнцу, которое дарит тепло. А вы?
— Не только солнце дарит тепло.
— Когда я был моложе, в моей жизни была одна женщина. — Он повернулся ко мне лицом и сделал медленный шаг. — Она была особенной. Такой же черноволосой как вы, с тем же изгибом губ. Она говорила мне, казавшуюся на тот момент сентиментальным бредом, фразу. Тепло там, где ждут.
Я не отвечала. Просто смотрела, стараясь сдержать кипящее желание вдохнуть мужчину и бежать.