Оказавшись в рискованной близости с полом, я по инерции обхватила шею короля руками, столкнувшись с ним взглядом. Так на меня никогда не смотрели. Казалось, само чувство владения мной разжигает в нем дикий, необузданный пожар, закрадывался разумный вопрос — как скоро Его Величество наиграется? Как быстро перегорит охватившее его сейчас желание владеть мной? Как долго я еще буду ценной вещью?
Вместо того, что бы дать мне ответы, он, отпустив ошейник, медленно повел пальцами вниз, наслаждаясь подрагивающей и горячей кожей под ними. Остановившись около пупка, Великий вернул руку на мою шею, подхватив ее снизу и резко выпрямился, заставляя меня встать на носочки что бы не упасть. Моя голова была в районе его бедра, спина выгнута до предела, но судя по его глазам, ему нравился мой беззащитный, зависимый от него вид.
Такая игра пришлась бы ему по вкусу, но, как и в жизни, я не собиралась уступать ему, раз за разом доказывая свою правоту, убеждая его, что моя честность жизненно важная необходимость.
Распрямившись, я рывком встала и прижалась к спине мужчины, обхватив его руками, выказывая жестами свою необходимость для него. Секунда и я сделала шаг назад, ожидая, когда зверь повернет ко мне свою пасть.
Его движения были резки и отточены, словно управлять чужим телом в его крови, инстинкт.
Резкий выпад, и он крепко ухватив меня за талию, отбрасывает назад, вновь заставляя довериться его рукам, повиснув в воздухе.
— Не играй со мной.
— Танец для двоих, разве нет? — Я вновь обняла его за шею, но теперь более откровенно, запустив пальцы в волосы, позволив себе вольность.
Музыка была ужасная. Она выворачивала всю чувственность изнутри, вызывая желание прямо сейчас слиться душой и телом хоть с кем-нибудь. Так как моим единственным партнером был Великий, это было похоже на взрыв внутри себя, необходимость ломающая мораль.
Рывки, захваты, удержания. Он хватал меня словно зверь добычу, угрожая оставить синяки на коже. Совершенно забыв о поводке, я пыталась хоть как то извернуться в его руках, ускользая от откровенных прикосновений, делая уверенный вид, что так и задумано.
Под конец я тяжело дышала, выкрутившись из еще одних объятий и сделав пару быстрых шагов, запнулась, будучи схваченной за тонкую цепочку поводка. Он сразу же намотал его на кулак и в ту секунду, когда музыканты затихли, Великий развернул меня к себе, сжимая побелевшие пальцы на ошейнике, и притянул к своему лицу, оказавшись в паре сантиметром от моих губ.
От него пахло дубовыми листьями, соленостью моря и чуточкой вина. Захлебнувшись неожиданно приятными ассоциациями, и не сразу обратила внимание на то, что все в зале молчат. Вокруг была гробовая тишина, и все взгляды были обращены к нам.
Я, не поднимая глаз, смотрела на трещинки его губ, из которых вырывался горячий воздух, не зная как закончить эту странную сцену.
Великий все сделал за нас. Он отступил на шаг, заставив меня растерянно заморгать и легонько наклонился, благодаря за танец. Мне ничего не оставалось, как поклонится в ответ.
Зал взорвался аплодисментами. Не в нашу честь, нет, только для Великого. Я, как и все вокруг, была просто временным реквизитом в театре Его Величества. И он доказал мне это, сказав, опускаясь в свое кресло:
— Август проводит тебя в твои покои. — Щелкнул замок поводка, оставаясь в руке повелителя.
Задумчивость поселилась на его лице. На меня он больше не смотрел, теряясь где-то внутри своих мыслей, упрямо уставившись в ворох танцующих вновь людей.
Август уже материализовался рядом, ожидая, когда я прекращу ждать еще хоть что-нибудь от короля и последую за ним.
— Доброй ночи, мой господин. — Сказала я и, не дожидаясь ответа, последовала за Августом.
Глава 10
На удивление он не повел меня обратно в темницу, свернув другой коридор, вывел к дверям покоев.
— Спасибо Август. — Тихо сказала я, заходя в спальню.
Просторная комната, обставленная минимумом мебели, продуманная и отвечающая всем женским запросам. Здесь был и шкаф, и небольшой комод с большим и чистым зеркалом и как украшение спальни — широкая кровать с воздушным балдахином алого цвета и черной кружевной каймой.
На постели лежала ночная сорочка в пол, из тонкой словно газ, ткани. Опустившись в кресло, я устало сняла с головы венец и убрала его в сторону.
Великий в который раз продемонстрировал свое великодушие, давая понять, что его милость не вечна и задумай я подлость буду лишена всех благ, что он дал мне с широкой руки.
В комнату без стука вошла служанка и, поклонившись, сказала: