Да, в том мире письмо Филиппова не могло не вызвать потрясения у читающей публики. А лучшим подтверждением его правдивости являлось как раз то, что все записи и приборы ученого сгинули в недрах охранного отделения, где с ними проделывали что-то непонятное (у такого ведомства не больно-то спросишь).
Но охранка не в силах была помешать оживленной дискуссии, которая немедленно и началась. Друзья Филиппова рассказали, что первые опыты поставил он еще в Териоки, в годы высылки. Всего провел двенадцать опытов, которые дали ему уверенность в том, что задача разрешена, и собирался осуществить заключительный, тринадцатый(!) лабораторный эксперимент.
Вспоминали и о том, как Филиппов утверждал, что скоро сумеет одним нажатием кнопки взорвать все пороховые склады в радиусе нескольких тысяч километров. Значит, его прибор был направлен только против смертоносных военных запасов, и его нельзя было бы использовать против мирного населения.
Охранка, напряженно следившая за ходом дискуссии, пыталась сбить волну. В контролируемых ею черносотенных газетах появились явно инспирированные статьи, где доказывалась несостоятельность самой идеи изобретения.
И тогда в полемику вмешался Менделеев. Хорошо знавший Филиппова, не раз печатавшийся в его журнале великий химик (славный не только тем, что открыл Периодический закон и установил сорокаградусную крепость водки, но и тем, что создал отечественный бездымный порох) уверенно заявил: „В самой идее Филиппова нет ничего фантастического. Волна взрыва доступна передаче!..“
А время шло, и газетные страсти вокруг изобретения Филиппова стали утихать. Новые, грозные события завладели вниманием, а потом и самой жизнью России. Но куда же оно делось, изобретение? Ведь находилось в руках властей. Почему бы не применить его в начавшейся вскоре Русско-японской войне и не полюбоваться, как взлетают на воздух от взрыва собственных артиллерийских погребов японские броненосцы?
Немногочисленные историки, писавшие о Филиппове, расходятся во мнениях. Одни полагают, что документальные следы таинственного изобретения погибли в ходе Февральской революции, когда сгорели архивы охранки, подожженные самими ее сотрудниками. Другие считают, что документы и приборы Филиппова, изъятые из его лаборатории, были уничтожены немедленно по личному распоряжению Николая Второго, и даже уверяют, что русский царь тем самым спас человечество. Все сходятся на том, что открытие Филиппова навсегда останется неразгаданной загадкой истории, так же как тайна его смерти…»
Дальше записи деда чередовались с расчетами и формулами. Дед пытался понять хотя бы идею Филиппова. После слов «ударная волна детонации преобразуется в радиоволновый импульс, адресованный другим зарядам» шли несколько страниц вычислений и схем, не вполне для меня понятных. И заключительный бессильный вывод: «Невозможно! При уровне знаний двухтысячного года в области физики и химии, при нынешнем состоянии электроники — невозможно! А уж представить, чтобы такой прибор был создан на базе техники 1903 года и оказался при этом „изумительно прост и дешев“… Да это даже не фантастика, просто сказка! Нужны веские доказательства!»
И ниже, на той же странице дневника:
«Доказательство одно, зато уж действительно веское: личность самого Михаила Михайловича Филиппова. Никак не походил он на тех изобретателей-маньяков, что носятся с проектами вечных двигателей и прочими химерами. Был ученым высочайшей пробы, строгим и требовательным в оценке любых идей, и прежде всего своих собственных. Представить его в роли беспочвенного мечтателя, тем более мистификатора, — невозможно. А его дар научного предвидения! В последнем подготовленном им к печати перед самой смертью номере „Научного обозрения“ он успел опубликовать одну статью никому не известного провинциального учителя математики из за-холустнейшей Калуги. Прежде чем попасть в руки Филиппова, эта казавшаяся сумасбродной статья успела побывать в нескольких редакциях, где от нее с насмешками отказались. Учителя математики звали Константин Циолковский, а статья называлась „Исследование мировых пространств реактивными приборами“. С ее публикации в 1903 году началась на Земле космическая эра…»
Я отложил старую тетрадь. Мне было грустно. Мудрый человек, Филиппов всерьез верил, что сможет уничтожить войну с помощью изобретенного им прибора. Пожалуй, только в России мыслитель может сочетать в себе гениальность, опережающую века, с детской наивностью. Да если бы он и успел опубликовать свое открытие, неужели это смягчило бы жестокость демографического перехода хотя бы в одной только Европе, неужели бы ослабило вечную борьбу за первенство, удержало людей от взаимного истребления?