Я опять изобразил непонимание:
— Значит, вы видите опасность в чрезмерном перевесе предложения над спросом?
Марианна доверительно положила свою теплую, мягкую ладонь на кисть моей руки:
— Источник опасности в том, что люди не равны друг другу. В нашем примере бездарная женщина может пластической косметикой превратить себя в красавицу, освоить все приемы любви, имитировать буйный темперамент. И всё равно другая, которой талант очарования и подлинная страсть достались от самой природы, заберет себе мужское восхищение, успех и деньги… Вспомните и то, что в индустрии секса женщины трудятся не сами по себе, а в штате различных фирм. Ими командуют менеджеры, тоже различающиеся своими способностями. Представляете, какой возникает накал? А ведь ожесточение конкуренции в среде бессмертных — только полбеды. Еще важнее то, что срок борьбы теперь неограничен. Бездарные не хотят уходить, они сопротивляются. Чем дальше, тем яростней. Вы знаете, сколько скрытого насилия в этой среде? Избиения удачливых куртизанок стали обычным делом. Мало того, — она понизила голос, сообщая мне страшную тайну, — в последнее время совершается всё больше замаскированных убийств, например, путем отравления.
— И чем же их травят? — заинтересовался я, вспомнив свою полицейскую службу.
— Не знаю, — честно призналась Марианна. — Каким-то ядом. А менеджерам обычно устраивают автомобильные катастрофы. Да так ли важны детали? Проблема в том, что современное общество не желает замечать опасность. Его законы, как век назад, не делают различий между бездарями и талантами, слабыми и сильными. А значит, пожар будет разгораться. В своей книге я доказываю: в смертную эпоху сочетание природного неравенства людей с их юридическим равенством служило движущей силой прогресса. В бессмертную — такое сочетание ведет к катастрофе.
— Что вы предлагаете? — спросил я. — Отменить природное неравенство?
— Ценю ваше остроумие, — сказала Марианна. — Вы сами понимаете, это неосуществимо.
— Что же делать?
— То единственное, что остается: отменить юридическое равенство! Люди разных способностей, разной энергии больше не должны смешиваться в кучу и мешать друг другу.
— Сословия? — удивился я.
— Касты! — ответила Марианна. — Непроницаемо разделенные этажи общества. Как в Древней Индии. Каждая каста — со своими правами и обязанностями. Сверху вниз по ступеням — всё меньше прав, всё больше обязанностей. Только расслоившись, бессмертное общество сможет устойчиво существовать.
Она пристально смотрела на меня, и светлые глаза ее остро блестели. Нежная ладонь, накрывавшая мою руку, чуть напряглась. Я понял, что мы подбираемся к главному.
Похоже, интуиция меня не обманула. Телекомпания, журналистика, интервью — всё было только прикрытием. Кто-то, знавший историю моих отношений с Мариной, нарочно подобрал похожую на нее красотку (может быть, подправив ей внешность с помощью той же пластической косметики), заставил выучить разговор, в который она должна меня втянуть, и отправил сюда, в гостиницу. Какие дорогостоящие хлопоты! Кажется, я в самом деле стал видной фигурой.
Но чего от меня хотят хозяева Марианны? За что ей поручили так щедро со мной расплатиться — и деньгами под видом гонорара за интервью, и телом (надо признать, превосходно слепленным)? Кто ею управляет?
Если она явилась от фирмы «ДИГО», то я недооценил дигойцев. Не такими уж они оказались безмозглыми. Получается, что их аналитики тоже вычислили надвигающийся мировой кризис. Правда, программу спасения разработали вполне в духе бандитской психологии.
— Хорошо, — сказал я, — как вы себе представляете верхнюю касту, ваших брахманов?
— Здесь всё очевидно. Брахманами станут те, кто в силу своего таланта и энергии способен управлять производством и потоками информации в мире. Они имеют немало власти уже сейчас, их власть должна будет стать абсолютной. И с них должны свалиться последние юридические оковы, уравнивающие их с остальными людьми. Только и всего.
— Блистательные перспективы! — согласился я. — А как насчет возможных конфликтов между брахманами?
— Третейский суд равных, — ответила Марианна.
— Что же достанется тем, кто попадет в ряды самой низшей касты, вашим париям?
— Честный труд.
— И никакой свободы?
— Полная свобода. И удовлетворение всех потребностей. В кругу себе подобных.
— Они взбунтуются, — сказал я. — Не поможет никакой сверхтотальный контроль.