Решающий момент, может быть к счастью для себя, я проспал. Я очнулся от резкого торможения — меня швырнуло вперед, — и первым достиг моего сознания голос Антона, повторявший: «Путь закрыт, путь закрыт!» Впереди, перегораживая узкую дорогу-просеку, боком стоял мощный джип «Титан» — чудовище стального цвета, а на экране заднего вида вырастала широченая морда второго такого же монстра. Моя «Церера» оказалась закупорена между ними. Чисто рефлекторно я распахнул дверцу, вывалился из машины и рванул было в лес, но дверцы обоих джипов открылись еще скорее, из них посыпались люди и налетели на меня со всех сторон.
Меня схватили, мне завернули руки за спину, мгновенно прощупали от плеч до ботинок. Я уже почти ничего не соображал, всё было кончено, и накатило спасительное безразличие. В своем отупении непогасшим краешком рассудка я только с вялым удивлением отметил, что меня пока не бьют, у меня даже не вытащили «карманник». Странным казалось и то, что напавшие на меня были одеты в одинаковые серо-зеленые куртки военного образца. Неужели бандиты ввели у себя униформу?
Один из них втиснулся на переднее сиденье «Цереры», быстро открыл бардачок и вытащил оттуда «наган». Повертел его в руках, ловко выщелкнул из барабана несколько патронов, оглядел их давным-давно продавленные капсюли, оглядел пули, хмыкнул, пожал плечами и закинул револьвер с патронами назад в бардачок.
Уверенно ступая по хрустящему снегу, подошел тот, кто, видимо, был здесь главным. Он улыбался, как мне показалось, без насмешки, приветливо. А впрочем, я нерезко видел черты его лица, всё в глазах слегка расплывалось.
Улыбавшийся остановился, сделал небрежный жест, и те, что держали мои руки сзади, тотчас отпустили меня.
— Как вы себя чувствуете, Виталий Андреевич? — спросил он.
— Спасибо, нормально.
Я в самом деле почти не испытывал страха. Только ощущал свое тело каким-то ватным, и меня слегка подташнивало.
Он вытащил голографическую карточку, показал мне. Вспыхнули и заплясали в воздухе переливающиеся радугой буквы. Я с усилием сложил их в слова: «РОССИЙСКАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ. МИНИСТЕРСТВО ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. ВТОРОЕ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ПОДПОЛКОВНИК ГУСТЫШЕВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ».
— Понятно, — сказал я.
Подполковник был, кажется, задет моим равнодушием.
— Вы можете проверить мою идентификацию со своего «карманника», — сказал он.
— Не нужно, я и так верю.
До моего сознания действительно дошло, что меня поймала не мафия, а государственная спецслужба. Но и это мне было уже почти безразлично.
— Ну, как вам будет угодно, — согласился подполковник. — А сейчас я должен просить вас вернуться в машину. — И он распахнул заднюю дверцу моей «Цереры».
Я забрался туда, устроился на середине сиденья. Слева от меня уселся подполковник Густышев, справа втиснулся еще один широкоплечий мужчина в серо-зеленой куртке. За рулем остался тот, кто проверял «наган». Первым делом он отключил моего Антона, потом запустил двигатель. Джип, закрывавший путь, окутался паром, развернулся на месте, покатил вперед. Вслед за ним двинулись и мы.
Я думал, что мы выедем на шоссе и направимся в ближайший город, но наша небольшая колонна — два «Титана», «Церера» между ними, — словно продолжая маршрут моего бегства, еще добрых полчаса петляла по каким-то лесным дорогам. Гэбэшники хранили молчание, а мне не хотелось ни о чем их спрашивать.
Внезапно перед нами открылась поляна, где стоял огромный военно-транспортный вертолет. Зияла пасть его грузового отсека с откинутой вниз створкой-челюстью. Головной «Титан» свернул в сторону, а «Церера» с ходу вкатила по этой наклонной створке в сводчатое чрево воздушного корабля. Встретившие нас внутри люди в синих комбинезонах и летных шлемах тут же закрепили мою машину специальными захватами. Створка-челюсть позади поднялась и захлопнулась. Взревели двигатели, гигантский корпус вертолета пронзила металлическая дрожь, за стеклами иллюминаторов забурлили белые струи пара. Мы оторвались от земли.
Подполковник, чуть улыбаясь, искоса наблюдал за мной. Как видно, ждал вопросов. Но я спросил только:
— Куда мы летим?
— В Москву.
Я кивнул и прикрыл глаза. Больше всего мне хотелось бы сейчас поспать хоть немного. Зачем выяснять заранее, в какой игре меня собираются использовать? Всё равно это будет чужая игра, в которой мне отводится роль пешки. Пространство моей свободы сузилось до последнего предела — до зазора между мощными торсами сдавивших меня стражей.