— Да-а, — согласился президент, — размах нашенский. Он опять наполнил обе рюмки, но дальше — словно позабыл о водке. Поднялся и стал в раздумье прохаживаться у стола:
— Итак, в России действует подпольная научная организация. Невиданной эффективности. Бомба под мировыми устоями. Как нам это оценить с точки зрения государственных интересов?…
Сделав несколько мягких шагов в одну сторону, он плавно разворачивался и неспешно двигался назад, продолжая монолог:
— Проблема заключается в том, что собравшиеся в подполье господа ученые отрицают интересы государства. Ну что ж, в порядке самокритики признаем: у них есть на то исторические основания…
Если не считать видеокамер, наверняка установленных в помещении, я был его единственным живым слушателем. Но он, не глядя на меня, обращался ко мне, словно лектор к большой аудитории:
— Власть и интеллигенция в России никогда не понимали друг друга. Интеллигенция раздражала своим фрондерством, с ней было хлопотно. Цари, генсеки, президенты опирались на армию, жандармерию, чиновников, олигархов. На кого угодно, только не на единственный класс, который создает реальное могущество страны… Что мы имеем в итоге? Катастрофу! Россия стала игрушкой враждебных ей сил. Скатилась до нынешнего заштатного состояния. Даже бессмертие получила из чужих рук, словно побирушка милостыню… Мы сами перестали ее уважать! Название отечества — Российская Конфедерация — не можем полностью выговорить! Росконь, Росконя — будто лошадь обзываем, тьфу!..
Он подошел к столу, взял рюмку. Выпил, не закусывая. Потом опять зашагал взад-вперед, поворачивая пустую рюмку в пальцах:
— Что мы видим теперь? Ученые отгородились уже не только от власти, но и от собственного народа. Ситуация могла бы показаться безнадежной, если бы не одно обстоятельство… Ну-ка, Виталий Андреевич, — он застыл в повороте и, прищурившись, указал на меня рюмкой, — в чем здесь источник оптимизма?
Я растерянно пожал плечами.
— Ах, господин криминалист! — президент поставил рюмку: — Вспомните самый большой грех русской интеллигенции. Какой? Да космополитизм, конечно! Она-то именовала его всечеловечностью. Ну, а поскольку сие понятие абстрактно и нужен реальный образец, куда она тянулась? Отвечайте!
— К западным ценностям? — попробовал я угадать. Президент усмехнулся:
— Уже лучше, господин аналитик! К фальшивым западным ценностям тянулась наша интеллигенция в смертную эпоху. А в бессмертную — получила достаточно времени, чтобы ее в конце концов от фальши затошнило… Говорите, ученые заговорщики не только собственное государство отрицают, но и всё человечество? Вот и прекрасно! Значит, возвращаются от иллюзий к естественному поведению, к эгоизму. Даже если убили кого-то — не беда. Только подтверждение, что процесс пошел необратимый. Только сигнал государству: теперь можно вмешаться! Чтобы эгоизм болезненный, групповой обратить в эгоизм здоровый, национальный.
Он сел к столу, жестом приказал мне наполнить рюмки и с добродушной ехидцей спросил:
— Обидели вас америкашки? Со службы погнали, от бандитов не защитили? Да что с них и взять! Это вам, голубчик, урок: не прислуживать иностранцам-засранцам!
Я оказался настолько глуп, что стал оправдываться:
— У меня не было выбора, меня увольняли из полиции, а жить на пенсию…
— Найдем для вас работу! — перебил Евстафьев, чокаясь со мной. — Звание полковника безопасности и должность начальника отдела в моей администрации устроят вас? Для начала, конечно.
Опьянение схлынуло совсем. Эта ловушка грозила стать последней. Когда меня окружили гэбэшники, я инстинктивно пытался удрать в лес. А здесь некуда было и бежать. Взвешивая слова, осторожно ответил:
— Не представляю, чем я могу быть полезен.
— Перестаньте! Вы — неглупый человек, всё поняли. Будете и дальше работать со своими знакомцами, с учеными-подпольщиками. Только уж не ооновским шпиком, а представителем российского правительства! — Президент ударил по столу так, что рюмки подскочили: — Промойте им их гениальные мозги! Может, они просто не понимают, в чем истинный смысл жизни? Так объясните, что он в патриотизме! Скажите: мы предоставим в их распоряжение все ресурсы государства. Их возможности вместе с нашими станут безграничны. Хватит нам быть второразрядной державой! Ведь сто лет потеряли, ровно сто лет!.. — Он поморщился, будто надкусил лимон.
Я молчал.
— Мы совершим величайшую из всех русских революций, — сказал президент, — сольем власть с интеллигенцией. Движущей силой нашей истории наконец-то станет интеллектуальная мощь. Наука вознесет Россию над миром, сделает первой страной, по-настоящему достойной бессмертия! Пусть другие на Земле копошатся, а мы себе — космос возьмем. Вот уж утрем нос Западу!.. А вам обещаю: приведете этих ученых бычков на веревочке в казенное стойло, не пожалею полцарства! — И сам засмеялся: — Ну, фигурально говоря… А без шуток — министерская должность в будущем научном министерстве, как вам глянется?