Несколько поколений подряд, пока при новой, сократившейся смертности сохраняется высокая — от прежней отсталости — рождаемость, идет бурный прирост населения. Потом постепенно, по мере роста образования, оттока из деревень в города, из сельского хозяйства в промышленность и сферу обслуживания, темпы прироста снижаются, и, наконец, численность населения стабилизируется на уровне, многократно превышающем первоначальный. Так — в идеальном варианте, без катастроф — заканчивается демографический переход.
В действительности этот переход нигде и никогда не проходит спокойно. Всегда и везде сопровождается страшными потрясениями. Любой народ в стадии демографического взрыва вскипает энергией и яростью громадных масс молодежи, переполненной гормонами и вдобавок неприкаянной, потому что старые жизненные устои сокрушаются, а новые — только создаются. Такой народ зачастую просто не в состоянии осмыслить свое поведение, речь идет о безумной стихии.
Движения, возникающие в этой стихии, направляются любой идеологией — социальной, религиозной, националистической, лишь бы она была достаточно радикальной, чтобы соответствовать душевному состоянию молодой толпы, очумевшей от ломки традиционных укладов, от неутоленных страстей, от собственного избытка, ощущаемого всесокрушающей силой. Здесь настоящее раздолье для авантюристов, жаждущих власти и крови, вождей, фюреров, аятолл, фанатиков и маньяков всех сортов и просто патологических насильников и убийц.
Самой первой из европейских стран свой демографический переход прошла Франция. В конце восемнадцатого века она опережала всех соседей и по развитию, и по рождаемости. Ее население составляло двадцать пять миллионов человек, вдвое больше, чем в тогдашней Англии. Результат известен: страна сорвалась в Великую революцию, пережила самоистребительный террор, эпоху захватнических войн. И потом еще долго ее сотрясали более мелкие революции и государственные перевороты, пока — уже к концу века девятнадцатого — она не пришла успокоенная, с низкой рождаемостью и постаревшим, стабильным по численности населением.
Из крупных европейских наций удачнее всех преодолели этот перевал англичане: энергия их демографического перехода израсходовалась на покорение всемирной империи (так же как у американцев — на освоение громадных просторов собственной страны). А демографический переход в остальной Европе, такой небольшой и самой развитой части планеты, стоил человечеству в двадцатом веке двух мировых войн, прошел через кровавое буйство нацистского и сталинского режимов, унес свыше ста миллионов жизней!
Почему самые страшные примеры дали Германия и Россия? Да потому, что самая высокая рождаемость в начале минувшего века распирала как раз эти две страны. Немецкие идеологи вопили тогда о завоевании жизненного пространства за счет соседей. Русские мыслители, радуясь бурному умножению своего народа, надеялись, что он и без войны добьется мирового первенства.
В безумном пожаре последовавших десятилетий немцы действительно пытались покорять и уничтожать другие народы, теряя при этом миллионы солдат на фронтах, а у себя дома — целые города, которые под бомбежками обращались в пепел вместе с населением. Русские же, вдобавок к внешним войнам, с невиданным размахом истребляли сами себя — в революциях, в гражданской войне, в коллективизации и терроре… К середине века обе страны прошли свой демографический переход.
А к концу двадцатого века демографический переход завершили все страны «золотого миллиарда», в том числе Япония, прошедшая через множество агрессивных войн, внутренних мятежей и военных путчей, разгромленная во Второй мировой, получившая для окончательного успокоения два атомных удара и увеличившая за сто лет, несмотря на все потери, свое население в три раза — с сорока до ста двадцати миллионов.
Во всех странах, завершивших переход, упала рождаемость, стало меньше молодежи, больше людей среднего и пожилого возраста. Численность населения стабилизировалась, даже начала сокращаться. Все эти государства были демократическими, с высоким уровнем жизни и двигались вровень друг с другом по пути научно-технического прогресса. А наша несчастная Россия, не вошедшая в «золотой миллиард», осталась после безумств минувшего века с таким переизбытком стариков, таким ничтожным количеством молодежи и такой мизерной рождаемостью, что попросту вымирала.