Выбрать главу

2. ТОРГОВЫЙ КОРАБЛЬ "МОЛОТ": ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 17:00

Витторио Лукас поднялся, прошел вдоль изгиба стены слабо освещенной рубки управления и остановился, заметив резкое движение стека в руке сопровождающего. Приближаться к пультам на расстояние вытянутой руки Витторио запретили, а ведь могли вообще не пустить в рубку, и тогда ему пришлось бы худо - в трюме и корме, занимавших почти весь объем фрахтера, гравитация была сейчас нулевой. Для Витторио сделали поблажку, но прочертили на плитчатом полу замкнутую ломаную, ограничив ему свободу передвижения. Выяснять, что последует за попыткой перешагнуть черту, ему не хотелось, тем более что он мог беспрепятственно разгуливать по всему вращающемуся цилиндру и даже заглядывать в жилые отсеки. В одном из них тесной кают-компании - он ночевал... А на мостике ему хватало пространства, чтобы видеть один из экранов и не загороженную плечом теха часть скана. Витторио посмотрел на экран из-за спин мужчин и женщин, одетых в торговую форму. Он тяжело отходил от прыжка - его все еще мутило от наркотиков, да и нервы пошаливали.

Капитан тоже следил за экранами. Заметив Витторио, жестом подозвал его.

Витторио заколебался и лишь после повторного приглашения двинулся вперед, в запретную зону, опасливо покосившись на человека со стеком. Глядя на скан с близкого расстояния, Витторио ощутил на своем плече руку капитана. Капитан казался таким дружелюбным и благодушным, так редко прибегал к приказному тону, разговаривая с подчиненными, что вполне сошел бы за пелльского бизнесмена. На борту "Молота" с Витторио обходились достаточно мягко, даже вежливо; он боялся не столько переодетых униатов, сколько своей миссии. "Трус!" - с омерзением сказал бы на это отец. Да, он трус. И здесь не самое подходящее место для него. Не самое подходящее общество.

- Скоро полетим обратно, - пообещал капитан... Бласс? Да, Бласс. Слишком близко подходить не будем, там все-таки Мациан. Не волнуйтесь, господин Лукас. Как желудок? Все еще беспокоит?

Витторио промолчал - упоминание о желудке вызвало спазмы.

- Никакой опасности, - бархатным тоном произнес Бласс, не убирая руки с плеча Витторио. - Абсолютно никакой, господин Лукас. Прибытие Мациана на Пелл нас не пугает.

Витторио посмотрел на капитана.

- А что, если Флот обнаружит нас на подступах?

- Успеем отскочить, - ответил Бласс. - Все будет хорошо. "Лебяжье перо" не сбежит с наблюдательного поста, и капитан Айлико не проболтается. У нее свой интерес. Отдыхайте, господин Лукас. Мне кажется, вы все еще относитесь к нам с некоторым предубеждением.

- Если моего отца на Пелле скомпрометировали...

- Это маловероятно. Поверьте, Джессад знает свое дело. Операция спланирована очень тщательно. А вы неплохо перенесли первый прыжок. Капитан похлопал Витторио по плечу. - Примите совет старого космического волка, не изводите себя сомнениями. Отдыхайте. Ступайте в кают-компанию. Я позову вас, как только мы рассчитаем курс.

- Хорошо, сэр, - прошептал Витторио и послушно двинулся мимо надзирателя, вдоль изгиба стены, в пустую кают-компанию. Там он уселся возле некоего предмета меблировки из литой пластмассы, служившего и столом, и кушеткой, положил на него руку и с трудом проглотил комок в горле. Не только прыжок был причиной его недомогания, но и страх. "Я сделаю из тебя человека!" - звучал в ушах отцовский голос; его мозг мучительно сверлила мысль: "Что ты творишь? Разве твое место среди таких, как Бласс, как эти угрюмые, почти неотличимые друг от друга люди? Отец пожертвовал тобой, словно пешкой. Будь у тебя хоть какие-нибудь амбиции, ты бы сейчас постарался извлечь выгоду для себя, поторговался бы с униатами... Нет, на это ты не пойдешь, ибо знаешь пределы своих желаний. Тебе достаточно Розин, уюта, хороших напитков... а здесь напитки омерзительны, в них всегда подмешаны наркотики".

Ничего не выйдет. Ровным счетом ничего. Его утащат в Унию, где все шагают в ногу, и там он забудет свое прошлое. Витторио боялся перемен, ему совсем неплохо жилось на Пелле, он никогда не требовал слишком многого от судьбы и от людей. И сознание, что сейчас он оторван от всего, порождало кошмары.

Но выбора у Витторио не было. И об этом позаботился его отец.

Наконец в кают-компанию пришел Бласс, сел, с важным видом разложил карты на столе-кушетке и пустился в объяснения, как будто Витторио был важной фигурой в шахматной партии униатов. Глядя на чертежи, Витторио пытался разгадать причины и цели этих метаний в космосе. Но это было невозможно, ибо он не понимал, где находится "Молот". Где-то в пространстве...

- Не беспокойтесь ни о чем, - улыбнулся Бласс. - Уверяю вас, сейчас тут гораздо безопаснее, чем на станции.

- Вы - офицер очень высокого ранга, правда? Иначе бы вас не послали на такое задание.

Бласс пожал плечами.

- Вы назвали "Молот" и "Лебяжье перо"... А других ваших кораблей возле Пелла нет? - поинтересовался Витторио.

И снова капитан лишь пожал плечами в ответ.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ПРОХОД В ЭКСПЛУАТАЦИОННУЮ

ЗОНУ, БЕЛАЯ СЕКЦИЯ 9-1042; 21:00

Человеки-раковины, человеки-ружья приходили и уходили, приходили и уходили. Прячась в темном углу грузового лифта, Атласка тряслась от страха. Многие хиза бросились бежать, услышав Лукаса, и еще раз - когда появились чужаки. Низовики скрылись в темных узких туннелях, где они могли дышать без масок, а люди не могли. Люди Верхней знали эти ходы, но не показывали чужакам, а значит хиза могли не бояться. Но некоторые из них все равно боялись и плакали далеко-далеко внизу, во мраке, - тихонько, чтобы не услышали люди.

Здесь им надеяться было не на что. Атласка пожевала губами, отползла назад на четвереньках, дождалась, когда изменится воздух, и кинулась обратно в спасительную тьму. Ее коснулись чьи-то руки, пахнуло самцом. Она сердито зашипела, затем узнала запах. Синезуб обвил ее руками, и она опустила голову на его жилистое плечо, ища утешения. Синезуб не задавал вопросов - знал, что хороших новостей нет.

Случилась беда - огромная беда. Лукасы говорили и хозяйничали, а чужаки угрожали. И не было видно никого из Старых, они, как надеялась Атласка, делали свое дело, защищали важные вещи, выполняли задания важных людей - задания, которыми хиза, наверное, могут гордиться.

Но хиза не подчинились новым надсмотрщикам - точно так же, как и Старые, тоже ненавидевшие Лукасов.

- Идем назад? - спросил наконец кто-то. Этот вопрос вертелся на языке у каждого. И другой: "Что будет с нами?" Им несдобровать, если они вернутся после того, как убежали. Должно быть, люди сердиты. И у этих людей - ружья.

- Нет, - ответила Атласка. Кто-то заворчал; Синезуб повернулся к нему и злобно рявкнул.

- Подумай, - сказала Атласка, - мы туда пойдем, а там, наверное, люди. Большая беда.

- Есть хочу, - упрямился ворчливый. Остальные молчали, понимая: за неповиновение люди могут лишить их своей дружбы, и тогда всех хиза прогонят на Нижнюю. Атласке вспомнились поля, кудрявые облака, казавшиеся такими плотными, что по ним можно ходить, дождливое осеннее небо, серо-зеленая листва, цветы и мягкий мох, а самое главное - запахи дома. Вероятно, Синезуб тоже часто вспоминал все это, ибо жар ее весны спадал, а она не спешила вступать в свой первый взрослый сезон... Да, Синезуб, в отличие от нее, смотрел на вещи трезво. И тосковал по родине. Атласка тоже иногда тосковала, но вернуться туда сейчас... и навсегда...

Ее-Видят-Небеса - таким было ее имя, и она знала Истину. Небо поддельное; это всего лишь покров, накинутый на Верхнюю, будто одеяло. А за ним - черные дали, и в них сияет лицо Великого Солнца. А вверху всегда будет Истина. Если они потеряют дружбу людей, они обречены веки вечные прозябать на Нижней, зная, что пути на небо больше не существует. И места для них там нет.

- Лукасы куда-то ушли, - прошептал Синезуб ей на ухо.

Она молча зарылась лицом в его шерсть, пытаясь забыть про голод и жажду.

- Ружья, - произнес кто-то рядом. - В нас будут стрелять, и мы потеряем себя навсегда.

- Не будут, если останетесь здесь, - возразил Синезуб, - и будете делать то, что я скажу.