- Я с ними поговорю, - сказал он жене. - Я поговорю со Старыми. Постараюсь объяснить... Отказаться мы не можем - это оскорбление, но растолковать... Топотун! Топотун, погоди!
Но Топотун не остановился. Живой поток скатывался по травянистому склону на равнину и выдыхался в ее центре, где над утоптанным кругом высилось нечто наподобие каменного кулака. Круг окаймляла густая тень... Секундой позже Эмилио понял, что это не тень, а скопление живых существ.
- Похоже, там все хиза с реки. Очевидно, это какая-то святыня, место поклонения.
- Святыня Мациана не остановит, да и униатов, скорее всего... Эмилио с ужасом представил резню, истребление беспомощных туземцев. "Господи, - подумал он, - ведь это же низовики, те самые низовики, чьи руки и сердца создали Пелл таким, какой он есть. Когда-то Земля перепугалась до смерти, узнав о существовании иной жизненной формы, и даже собиралась эвакуировать колонии, но здесь никто не боялся низовиков, потому что хиза всегда выходили к людям с открытыми ладонями. И заражали их добротой".
- Я должен их убедить, - сказал он жене. - Здесь нельзя оставаться.
- Я с тобой.
- Помочь ты? - Заметив, что Милико хромает, низовик дотронулся до ее руки, но она оперлась на руку мужа, и они дружно покачали головами. Эмилио и Милико побрели следом за толпой - их обогнали почти все, ибо всем передалось безумие туземцев. Даже старики торопливо ковыляли, опираясь на плечи хиза.
Эмилио и Милико спускались долго, то и дело останавливаясь перевести дух. Солнце сползло к низким покатым холмам. Внезапно Эмилио захрипел - от влаги и лесной плесени раньше времени испортился фильтр противогаза. Подумав, что надо бы предупредить остальных, Эмилио задержал дыхание, заменил цилиндр и снова надел маску.
Они уже шли по равнине, еле переставляя ноги, шли к трудноразличимому вдалеке останцу, торчащему из неровного бурого круга. Не только хиза сидели в том кругу, но и люди, которые поднялись и двинулись навстречу Эмилио и Милико, когда те подошли поближе. Была среди них начальница второй базы Ито со своими помощниками и рабочими, был Джонс с первой базы и его люди. Джонс, такой же растерянный, как и все остальные, первым протянул руку Эмилио.
- Хиза велели нам перебраться сюда, - сообщила Ито. - Сказали, что вы тоже придете.
- Станция пала, - произнес Эмилио, и эта весть всколыхнула живой круг от края до края. Вновь прибывших вели к центру; особо настойчиво низовики тянули за собой Эмилио и Милико. - Нам не осталось ничего другого, Ито. У власти пока Мациан... а кто будет на следующей неделе, я не знаю.
Ито, Джонс и их подчиненные отстали. Возле скалы собралось великое множество людей, сотни и сотни глаз угрюмо и тревожно смотрели на Эмилио и Милико. Эмилио узнал начальника рудников Дикона, Макдональда с третьей базы, Герберта и Тауша с четвертой... Вскоре его со всех сторон обступили хиза, и ему пришлось крепко взять жену за руку, чтобы не потерять ее в мельтешащей толпе. Каменный столп приближался, нависал, и вскоре Эмилио увидел, что это никакой не столп, а целая скульптурная группа, скопление образов, подобных которым он видел на станции, - приземистых и высоких, плоских и шарообразных. Многоликие головы, рты, раскрытые будто от изумления, и огромные выпученные глаза, навсегда обращенные к небу.
Туземные образы казались очень древними, и Эмилио охватило благоговение. Милико остановилась и молча разглядывала их; то же самое делал и он. Перед этими камнями, в окружении существ чужой расы, оба казались себе крошечными и одинокими.
- Вы приходить, - известил их голос Топотуна. Низовик взял Эмилио за руку и повел к подножию каменного изваяния.
Там действительно сидели Старые - самые древние хиза с посеребренным мехом на головах и плечах. Вокруг них из земли торчали увешанные бусами палки с резными ликами. Эмилио заколебался, но Топотун решительно потащил его в круг и потребовал:
- Садиться.
Эмилио отвесил поклон, Милико последовала его примеру, затем оба уселись по-турецки перед четырьмя старейшинами.
Опираясь на руку, один из Старых наклонился вперед и коснулся Милико, а затем Эмилио. Словно благословлял.
- Вы хорошо прийти здесь, - заговорил (очевидно, переводя) Топотун. Вы тепло прийти здесь.
- Топотун, скажи, что мы очень благодарны. Спасибо, много-много спасибо. Скажи, что здесь опасно. Беда с Верхней. Глаза Верхней смотрят вниз, на это место. Сюда могут спуститься люди-ружья и сделать плохо.
Топотун перевел. Старые выслушали с прежней невозмутимостью в очах. Один ответил.
- Корабль прилететь Верхняя здесь мы, - перевел Топотун. - Прилететь, увидеть, улететь.
- Тут опасно! Пожалуйста, объясни им!
Топотун проговорил несколько фраз на туземном, Старый ответил, протянув руку к образам:
- Хиза место. Ночь прийти. Мы спать, сон они уйти, сон они уйти.
Заговорил второй старейшина, в его щебете прозвучали два человеческих имени: Беннет и Лукас.
- Беннет, - подхватили ближайшие низовики. - Беннет. Беннет. Беннет. - Слово, будто ветер, прошелестело по всему кругу.
- Мы красть еда, - сказал Топотун. - Мы учиться красть еда. Мы красть вы, делать вы безопасно.
- Ружья, - возразила Милико. - Ружья, Топотун.
- Вы безопасно. - Топотун помолчал, прислушиваясь к речи Старого. Делать вы имя. Ты имя Он-Приходить-Снова, ты имя Она-Давать-Руки. То-хими. Михан-тизар. Ты дух хорошо. Ты безопасно приходить здесь. Любить ты. Беннет-человек, он учить мы спать видеть человеки сны.
Не зная, что сказать, Эмилио посмотрел на огромные круглоглазые изваяния, окинул взглядом толпу, казалось, заполнившую равнину от горизонта до горизонта, и на миг поверил, что обещание Старых может сбыться, что перед этими образами, вызывающими благоговейный трепет, никакой изверг не отважится пролить чужую кровь.
Старые затянули молитву; постепенно ее подхватили все низовики. Коричневые фигуры закачались, входя в ритм.
- Беннет... - снова и снова выдыхала толпа.
- Он учить мы видеть человеки сны... Звать ты Он-Приходить-Снова.
Поежившись, Эмилио обнял Милико за талию. Туземный хор напоминал звон бронзового колокольчика, а порой казалось, что такое можно услышать только внутри колокола величиною с весь сумеречный небосвод. И от этих звуков цепенел человеческий разум...
Солнце быстро тонуло за холмами. Вечер принес с собой холод. Бесчисленные глотки дружно втянули и выпустили воздух, завершая песнь. Затем десятки рук взметнулись к проблеску звезд, раздались негромкие радостные возгласы.
- Имя Она-Приходить-Первый, - сказал Топотун, затем поочередно назвал остальные звезды, которых востроглазые туземцы встречали как закадычных друзей: - Ходить-Вместе, Приходить-Весна, Она-Всегда-Плясать...
Снова, на сей раз в миноре, зазвучала молитва; снова закачались мохнатые тела.
Усталость напомнила о себе. У Милико стекленел взгляд, Эмилио поддерживал ее и сам старался не уснуть на ногах. Наконец Старые закивали, а Топотун похлопал Эмилио по руке, давая понять, что можно устраиваться на ночлег.
Эмилио уснул, а пробудившись, увидел подле себя еду и питье. Сняв маску, он наелся и напился, то и дело прикладываясь к респиратору.
Его окружал широкий ковер неподвижных тел - впрочем, кое-кто уже шевелился в цепях сна, настойчиво пробуждаемый нуждой. Ощутив собственную нужду, Эмилио встал и пробрался за край толпы, к опрятным санитарным траншеям, вырытым низовиками. Возле одной из них он постоял, пока не подошли другие люди и к нему не вернулось чувство времени. Тогда Эмилио двинулся обратно, поглядывая на спящих, образы и усыпанное звездами небо.
Вот он, выбор хиза. Сидеть в святилище под небесами, говорить со звездами и богами... надеяться. Он понимал, что это безумие. И не боялся. За себя не боялся - только за Милико. Все они "видят сны". Живут мечтой. Надеются. Но когда прилетят злые люди и нацелят на них ружья, надеяться будет не на что.
Хотя... низовикам случалось разоружать людей голыми руками. В начале освоения планеты.
Он пошел обратно - к Милико и Топотуну. И к Старым, отчего-то веря, что здесь беженцев не дадут в обиду, что никто не посмеет пролить кровь перед образами, которые веками - задолго до появления людей на планете - в ожидании глядели в небо.