Положение Нью-Ульма не способствовало его обороне. Город стоял на берегу Миннесоты и только со стороны реки можно было не опасаться нападения. Со всех же остальных сторон город окружала бескрайняя прерия, она постепенно, террасами, подымалась к выходу в долину, по которой подтягивались санти дакоты. Судья Фландро не имел большого опыта сражений с индейцами. Первым его решением стала высылка отряда разведки в количестве семидесяти пяти человек, этим он значительно ослабил оборону города.
А тем временем вскоре по выходе санти дакотов в поход заранее высланные разведчики донесли Малому Ворону, что многочисленный отряд милиции из Нью-Ульма переправился через реку и двигается вдоль северного берега в их сторону. Малому Ворону нечего было бояться боя с добровольческой милицией на открытых просторах прерии. В этих условиях индейцы с равнин с их небольшими, проворными мустангами без всякого труда брали верх не только над добровольческими отрядами, но и над регулярной американской конницей. Поэтому Малый Ворон немедленно выслал Большого Орла с сотней воинов отрезать милиции дорогу назад к парому на реке, а вождя Манкато с еще одной сотней бросил прямо на отряд милиции. Те быстро разбили нью-ульмский отряд и загнали его в глубь прерии, поэтому милиция не смогла вернуться в Нью-Ульм, чтобы участвовать в бою за город.
Главные силы санти дакотов под командованием Малого Ворона, Красного Баса и Желтого Камня переправились на южный берег Миннесоты. Сразу же над прерией занялось зарево пожаров, то одна за другой горели одиноко стоящие фермы, а их обитатели гибли, не оказывая ни малейшего сопротивления. Террор и поджоги шли по пятам за санти дакотами, когда те брали кровавый реванш за поражение у форта Риджли.
Наконец, отряды индейцев добрались до входа в долину и высыпались на открытую равнину у Нью-Ульма. Санти дакоты растянулись полукругом цепью и вихрем понеслись вниз по склону к городу.
Судья Фландро в очередной раз продемонстрировал отсутствие боевого опыта, а именно приказал спалить дома на краю города, чтобы те не могли служить нападающим прикрытием, отряды же милиции он разместил в созданных природой укрытиях. В самом же городе у реки были забаррикадированы шесть зданий, они явились бы последним защитным бастионом на случай, если неприятель ворвется в город. В эти здания были собраны тысяча двести беженцев, не принимающих участия в сражении. Затаившиеся в укрытиях отряды милиции с ужасом наблюдали за страшной атакой санти дакотов.
Под аккомпанемент глухого конского топота зловеще гремел воинственный клич дакотов:
- Хокка-хей! Хадре хадре сукоме сукоме!
Над лавиной всадников реяли на ветру боевые штандарты, перья разноцветных головных уборов. Разметавшиеся гривы коней и длинные волосы всадников летели подобно черному пламени, острия пик горели на солнце. Земля гудела под ударами сотен копыт, а вибрирующий, затяжной боевой клич, казалось, пронзал воздух.
Защитники города встретили атаку индейцев залпом из карабинов. Кое-где на землю рухнула лошадь, некоторые всадники соскользнули со спин мустангов, но лавина всадников по-прежнему летела вперед, подобно урагану, не обращая внимания на град смертоносных пуль.
В лица защитников Нью-Ульма ударил острый запах лошадиного и людского пота. Снова прогремел страшный клич:
- Хадре хадре сукоме сукоме!
Отряды милиции охватил ужас. С начала по одному, а потом все вместе, как по команде, люди оставили позиции и что есть сил бросились к городу.
Не успели убегающие милиционеры хоть немного прийти в себя от пережитой паники, как лавина всадников-индейцев уже ворвалась в город, закружилась среди домов. Начались яростные схватки врукопашную. Общий бой разделился на отдельные схватки, каждый дом становился самостоятельным пунктом сопротивления, каждый приходилось захватывать отдельно. Но ничто не могло остановить разгоряченных битвой санти дакотов. Если какой-то дом не сдавался сразу, они поджигали его, а вскоре подожгли с подветренной стороны и весь город. Тучи черного дыма поднялись вверх. Стоны умирающих и раненых мешались с криками ужаса. Вся эта мешанина звуков перекрывалась боевыми кличами "Хокка-хей!", громом выстрелов, свистом стрел.
Милиция окопалась в каменной ветряной мельнице и в здании почты, пока главные силы защитников города пробивались к забаррикадированной части города у самого берега реки. Но и санти дакоты уже собирали своих для штурма этого последнего бастиона.
Судья Фландро, потрясенный бегством милиции во время первой атаки дакотов на город, уже потеряв всякую веру в победу, собрал шестьдесят милиционеров и бросил их в отчаянную контратаку. К его удивлению, отряд милиции с такой яростью ударил по подтягивающимся санти дакотам, что с легкостью развеял их.
И это был конец боя за Нью-Ульм. Индейцам, безумно отважным в отдельных атаках, быстро надоедала позиционная борьба, они ее терпеть не могли. Правда, стычки и стрельба длились еще до захода солнца, но последний бастион так и не был взят37. После наступления сумерек санти дакоты отступили на северо-запад, забирая с собой раненых и убитых.
Победа досталась нью-ульмцам дорогой ценой. Погибло двадцать шесть милиционеров, свыше шестидесяти были ранены. Из ста девяноста домов уцелело только двадцать пять.
V ЧЕРНЫЕ ТУЧИ НАД МИННЕСОТОЙ
Пока шли бои за форт Риджли и Нью-Ульм, небольшие отряды санти дакотов носились по прерии в поисках легких побед. Индейцы жгли фермы, убивали их обитателей, не щадя даже своих давних знакомых. Случалось, правда, что белых предупреждали о нападении просто потому, что они считались "хорошими людьми". Но, конечно, то были лишь отдельные случаи. Пожар войны охватил значительные пространства Миннесоты. Один отряд санти дакотов углубился на пятьдесят миль на юг от Нижнего агентства, к селению Лейк Шитек, там из пятидесяти жителей были убиты пятнадцать, а женщин и детей взяли в плен. Другой отряд индейцев добрался до границы со штатом Айова и там, у реки Де Мойн, убил тринадцать норвежских поселенцев. Небольшая группа воинов предприняла атаку на находящийся к северу форт Эберкромби. В этом случае, однако, во время двух атак защитники форта потеряли только двоих солдат убитыми и имели четверых легкораненых, поскольку сумели применить против нападающих индейцев гаубицы. Невозможно было подсчитать точное количество нападений и их жертв на бескрайних просторах прерий Миннесоты. До того, как встретиться с белыми людьми, индейцы с равнин относились к небольшим военным походам, как к каким-то интересным соревнованиям, которые, по правде сказать, иногда кончались довольно большой кровью, но никогда убийство врагов не являлось для них главным. Удачные походы приносили славу, честь и добычу. Вот и теперь молодые санти дакоты самочинно отправлялись в походы, но сам характер этих походов изменился. Белые преследовали индейцев, и потому индейцам тоже приходилось убивать.