Он следовал невдалеке, зажатый между двумя всадниками, одним из которых был Таналак Кренк.
— Все происшедшее серьезно огорчает меня, — сказал Астамир. — Включая и то, что ты без всякого повода напал на Дариан-Дариалл.
Его ответ слегка осадил зарвавшегося ятола.
— Что хорошего из всего этого последует? — тем не менее не унимался он. — Хасинта лежит в развалинах, а без ее миротворческой политики негодяи вроде моего старого врага Перидана раздерут Бехрен на части!
— Последуют по крайней мере две вещи, — ответила Бринн, бросив взгляд на мистика.
— Бехрен, какой бы страна ни стала, снова будет бехренским и для бехренцев, — продолжил тот мысль подруги.
— И Бехрен больше не будет угрожать Тогаю, — добавила она. — Что бы ни произошло в твоем государстве, ятол, тебе и тем, кто таит подобные мысли, никогда больше не удастся убедить свой народ выступить против меня — в особенности после того, как я подпишу договор с принцем Мидалисом из Хонсе-Бира и предводителями Альпинадора, так неожиданно появившимися в Хасинте.
— В Хонсе-Бире правит другой, — напомнил ей Де Хамман.
— Кто бы там ни правил, если он вздумает снова напасть на Бехрен или подчинить страну своему влиянию, знай — Тогай поднимется вместе с вами, чтобы изгнать его.
Ятол хотел было что-то ответить, но потом лишь покачал головой и сплюнул на мостовую.
Вообще-то Бринн не слишком осуждала Де Хаммана; так или иначе, богатейший город его страны лежал в развалинах. Тогайранка не испытывала гордости за роль, которую она сыграла во всем происходящем, — зрелище каждого распростертого на улице мертвого тела причиняло ей нестерпимую боль. Однако она не испытывала и сожалений по поводу решения ударить, и ударить со всей силой, в ответ на захватнические действия Олина против Дариан-Дариалла — а по сути, против самого Бехрена.
Солдаты вокруг Чом Дейру с опаской поглядывали на Бринн и ее свиту, но никто не сделал ни единого угрожающего жеста в ее сторону, поскольку среди них находился и Аграделеус в виде огромной двуногой ящерицы.
Чом Дейру тоже пострадал. Хотя мертвые тела уже убрали, широкие ступени, ведущие к колоннам по обеим сторонам от входа, были испещрены пятнами засохшей крови, а одна из огромных дверей угрожающе накренилась. На полированных каменных стенах остались ожоги — следы от магических ударов монахов церкви Абеля, а часть построек слева от входа превратилась в развалины. Тогайранке докладывали, какое жестокое сражение здесь произошло, сколько солдат Хонсе-Бира погибло в попытке вызволить аббата Олина. Она без труда представляла себе, что это было за зрелище — воины чежу-лей против гвардейцев Бригады Непобедимых.
Прямо на Крепыше Бринн поднялась по ступеням к разрушенным дверям и сквозь них проехала в огромный вестибюль дворца.
— Где ятол Ваадан? — спросила она у испуганного стражника.
— Сюда нельзя верхом! — Бехренец замахал рукой тогайранке и ее сопровождающим, давая им знак, чтобы те развернулись.
Бринн проехала мимо, крупом пони задев стражника и заставив его отскочить в сторону. «Никаких признаков неуверенности», — сказала она себе. И посмотрела на второго стражника, совсем еще юношу, дрожащего так сильно, что, казалось, вот-вот ударит сам себя длинной рукояткой алебарды.
— Где ятол Ваадан? — повторила она.
Стражник кинулся в коридор.
Тогайранка спешилась лишь у порога зала для аудиенций; охранник, который привел их сюда, сделал шаг вперед, чтобы принять у нее поводья Крепыша.
Бринн вскинула руку, удерживая его.
— Если ты хоть пальцем тронешь этого пони, моему дракону — видишь, он вон там, позади, — велено тут же съесть тебя, — заявила она.
Несчастный бехренец покачнулся и побледнел; казалось, он вот-вот хлопнется в обморок.
— Бринн, — мягко, но с укоризной произнес Астамир.
— Зато теперь никто из них не притронется к нашим лошадям.
Тогайранке не потребовалось много времени, чтобы разобраться, кто есть кто в зале для аудиенций. Ваадана и его советников она, конечно, знала; и герцога Брезерфорда тоже. Рядом с ним стояли несколько мужчин и женщина из Хонсе-Бира; один из них заметно выделялся среди прочих. Принц Мидалис, надо полагать.
И кто такая стоящая рядом с ним женщина, Бринн ломать голову не пришлось. Она немедленно узнала в ее лице черты Эйдриана — глаза и полные губы — и сразу же поняла, что перед ней знаменитая Джилсепони Виндон, его мать, жена Элбрайна-Полуночника, вторым браком ставшая супругой короля Дануба.