— Как по-твоему, Санта-Мер-Абель устоит против нас?
— Нет конечно.
— В таком случае, неужели герцогу Каласу, под началом которого закаленные в боях воины, будет трудно разделаться с принцем Мидалисом и его жалкой армией, едва насчитывающей несколько тысяч всякого сброда?
Монах снова задумался.
— Не советую недооценивать альпинадорских варваров, — предостерег он Эйдриана. — И существует еще одна, не такая уж немаловажная проблема…
— Моя мать, — закончил король. — Да, знаю. И поверь, у меня есть способ вывести ее из игры.
— Однажды ты уже недооценил ее.
— Это так, — вынужден был признать Эйдриан. — Мне следовало прислушаться к твоему совету и покончить с ней еще в Урсале.
— Думаю, именно от матери ты унаследовал такой замечательный характер, — сказал Де'Уннеро, и король, услышав это, едва не подскочил.
Неужели монах сделал ему комплимент? После того как Эйдриан открыл ему правду о себе и Садье, в их отношениях все время сквозила такая принужденность, что он не раз спрашивал себя, затянется ли вообще когда-нибудь эта трещина.
Однако сейчас подлинная картина открылась ему во всей полноте, и король вынужден был признать, что это его не удивляет. Де'Уннеро любил Садью и сейчас продолжал испытывать к ней страсть, но власти он жаждал больше. А именно Эйдриан, не певица, мог обещать ему эту власть.
— Аббат Олин находится в плену в Хасинте, в руках то ли бехренских жрецов, то ли Бринн Дариель, — сообщил король. — Я рассчитываю, что мы сможем освободить его, как только покончим с Мидалисом.
— Ты интересуешься, как бы я хотел поступить с ним?
— Ты сейчас фактически являешься первым лицом абеликанской церкви в Хонсе-Бире, — заявил Эйдриан. — Как только Санта-Мер-Абель окажется в наших руках — думаю, это произойдет в течение недели, — с оппозицией в церкви будет покончено и ты будешь официально провозглашен отцом-настоятелем. Так что предоставляю тебе самому решить судьбу аббата Олина, хотя, должен признаться, я им недоволен.
— И что ты посоветуешь?
— Снова отдать ему Бехрен — после того, как мы захватим эту страну и окончательно закрепим ее за собой, — ответил король. — Он всегда туда стремился, а ты сам учил меня, что от человека всегда больше толку, если его возможности совпадают с желаниями.
Двусмысленность этой фразы, по всей видимости, не осталась скрытой для Де'Уннеро. Он пристально посмотрел на Эйдриана.
Сначала молодой король хотел развить свою мысль, но потом передумал. Это не способ решения проблемы, понимал он. Злость монаха на то, что он отнял у него Садью, утихла, но вряд ли угасла окончательно.
Да, скорее всего. Необходимо просто сделать так, чтобы Маркало Де'Уннеро постоянно был занят проблемой Санта-Мер-Абель и как можно реже сталкивался с певицей. Только в этом случае оба они будут по-прежнему полезны для Эйдриана.
— Нужно построить некое подобие приличного сооружения, дома, если хочешь, в северо-западной части лагеря, — продолжал король. — Объясни тем, кто займется этим, что поручаешь им очень важную задачу — там разместится командный пункт, откуда будет осуществляться руководство операцией по захвату аббатства.
— Понятно, хочешь бросить эльфам наживку.
С этими словами монах вышел и немедленно отдал соответствующие распоряжения.
Эйдриан вернулся к себе в шатер. Садья принялась расспрашивать его о разговоре с Маркало, но король был не в настроении обсуждать эту тему. Он вообще не желал сейчас обсуждать что бы то ни было, намереваясь просто наслаждаться обществом женщины, которую считал одним из величайших завоеваний.
Позже, когда строительство дома уже шло полным ходом, Эйдриан снова прибег к камню души, обследовал местность, обнаружил То'эль Даллию и остался удовлетворен тем, что идущие работы уже привлекли ее внимание.
Других тол'алфар поблизости не обнаружилось. Тогда он устремился на запад и произвел разведку там. Поскольку предстоящий марш герцога Каласа будет очередной уловкой, подсматривающие глаза могут испортить весь замысел. И вскоре Эйдриан действительно обнаружил еще одного эльфа-лазутчика.
Корабли, отдав якоря, слегка покачивались на волнах Мирианика. Отсюда едва можно было различить высокие деревья, растущие на Неспокойном побережье, далеко на юге. Захват Пирет Талме прошел так гладко, что люди Мидалиса рвались снова высадиться на берег. Однако от Белли'мара Джуравиля поступили новые сообщения, и принц пока воздерживался от решительных действий.
Этим летним утром он стоял на палубе «Сауди Хасинты» рядом с Лиамом О'Блайтом. Мидалис ощущал его молчаливую поддержку. Он очень ценил этого человека — как и всех остальных, решившихся присоединиться к нему в борьбе с узурпатором. Ведь положение его было просто отчаянное. Да, он нашел союзников и одержал несколько не таких уж значительных побед, но возможности противника значительно превышали его собственные. Судя по оценке Джуравиля, Эйдриан располагал армией, больше которой, возможно, не было ни у кого в мире. Как мог Мидалис надеяться одолеть его?