Выбрать главу

— Ты говорил, что я не переживу это суровое испытание, — заметил Эйдриан чуть позже.

— Да, я и вправду не верил, что ты выживешь, — ответил Джуравиль. — Мне не приходило в голову, что в своей борьбе ты найдешь столь много союзников.

— Рейнджеров?

— Вот именно. Они отдали тебе часть своей силы. Но учти: теперь, когда они спасли тебя, ты перед ними в долгу. Я-то думал — вот, избавишь нас от порчи, насланной демоном, и на этом задача твоей жизни выполнена. Однако я ошибался. — Эльф отступил в сторону, и его место занял Смотритель, с Ураганом в одной руке и Крылом Сокола в другой. — Теперь это все твое, Тай'маквиллок.

— Это тебе. — Кентавр, печально улыбнувшись, передал Эйдриану принадлежавший Пони мешочек с магическими драгоценными камнями. — И это тоже. — Он вручил Эйдриану бирюзу, когда-то утопленную в груди могучего жеребца, и подмигнул. — У Дара, знаешь ли, тоже появился сын.

На следующее утро рейнджер Эйдриан вместе со Смотрителем покинули Эндур'Блоу Иннинес. Эльфы пели, провожая их взглядами.

— Весь широкий мир перед тобой, парень, — сказал его спутник, когда песнь эльфов уже больше не долетала до них. — Бери что хочешь.

— Думай, что говоришь, мой добрый кентавр, — с усмешкой ответил Эйдриан. — А то ведь в один прекрасный день я могу воспринять твои слова буквально.

Смотритель расхохотался.

— Тогда вперед! И для начала давай найдем тебе подходящего коня.

— А куда потом? — спросил Эйдриан.

— В Урсал? Возможно, король Мидалис обрадуется тебе. И наверняка захочет услышать о последних годах жизни твоей матери.

— В Урсал? Может быть…

— Или еще дальше? — продолжал кентавр. — К югу от гор живет кое-кто… Если ты, конечно, в состоянии простить девочку, проткнувшую мечом твою грудь.

Ох уж этот Смотритель! Никакого почтения. Молодой человек усмехнулся, но тут же подумал, что в чем-то кентавр прав. Перед Эйдрианом лежал весь мир, и тлетворное дыхание Бестесбулзибара более не осквернял его своим присутствием.

Война с демоном-драконом закончилась.

БЕССМЕРТИЕ

Проклятье ожидает всякого, В чьей душе властвует гордыня И для кого мерилом счастья Являются богатство и успех. О, эти жалкие глупцы, Чьи уши голос вечности Не слышат и чей взгляд Не различает льющегося сверху Божественного света. Их удел — страх в ожидании Прихода вечной ночи. О, эти жалкие глупцы, Отталкивающие руку, Протягивающую им Вечной жизни дар! Что, если бы и впрямь Жизнь длилась миг единый, И грязной ложью Был божественный призыв, И за порогом смерти Разум канул в пустоту, И души тоже стали Достоянием червей? Нет, я не верю, что Господь способен Над нами так жестоко Подшутить! Пусть тот, кто смертной Суете привержен, И чья душа еще при жизни Изъедена червями, Кто отвергает Всякую надежду И потому безмерно Одинок — пусть тот Погрязнет в пустоте Безверья. Я же Своим путем отправлюсь, Туда, где ангельский Во тьме сияет свет.

Таков начертанный моим пером ответ покойному Кальвину из Бри-Оннейр, позволившему разуму смутить его душу. Этот ответ рассчитан на живых. Кальвин нашел свой ответ много лет назад.

Брат Никлаос Сантелла,

аббатство Сент-Прешес,

Палмарис