Один монах, выкрикивая имя Эвелина, спрыгнул со стены. Приземлившись среди толпы врагов, он пустил в ход рубин. Взорвался огромный огненный шар, разнеся в клочья и самого монаха, и множество нападающих.
Епископ Браумин отвернулся, смаргивая слезы.
Стоя в отдалении, Эйдриан с растущей тревогой наблюдал за происходящим. Совесть снова одолевала его, требуя остановить сражение, отменить поход, прекратить войну — и заняться поисками мирного пути.
«Это же просто скоты!» — неожиданно завопил голос у него в голове, тот самый, который провел его сначала через Мирианик к Пиманиникуиту, давая возможность запастись магическими камнями, а потом в Урсал и подсказал, как убить короля Дануба. Это был голос из зеркала, голос Оракула, голос, который открыл ему правду о Дасслеронд и показал, как велика его внутренняя сила. «Они сопротивляются, потому что боятся тебя, — продолжал голос. — Они отвергают тебя, потому что боятся своей нелепой веры, которая является по сути ложью!»
Молодой король невольно начал спорить с голосом, испытывая чувство, как будто он сам — та тень в зеркале, которая всегда боролась с другой за влияние на него. Эта тень советовала ему прислушиваться к словам госпожи Дасслеронд, принимать мудрость эльфов как дар, на что вторая неизменно возражала.
Тот голос, который сейчас говорил с ним, увел Эйдриана очень далеко от Эндур'Блоу Иннинес и по большей части, за исключением некоторых болезненных, критических моментов, владел его душой.
Однако в свете происходящего — все эти жестокие, ужасающие сцены и несмолкающие крики боли — второй голос не оставлял молодого короля в покое, снова и снова призывая обдумать, правильный ли он сделал выбор.
Эта борьба продолжалась без перевеса в ту или иную сторону. И потом внезапно с поразительной ясностью и определенностью в «разговор» вклинился третий голос.
— Ты выше всех. — Садья положила руку на плечо Эйдриану. — Перед тобой путь славы и величия! Не позволяй жалости увести себя в сторону! Все эти люди, и жители Палмариса, и твои солдаты, уже давно мертвы! Они были мертвецами большую часть своей жизни, хотя и не понимали этого!
Услышав слова певицы, Эйдриан, пришпорив Дара, поскакал вперед, выхватив Ураган, украшенный магическими драгоценными камнями меч.
И всадника, и коня окружило бело-голубое мерцание, а потом их обоих поглотила внезапная огненная вспышка. Она быстро рассеялась, но молодой король верхом на Даре продолжал скакать, по-прежнему охваченный защитным магическим мерцанием.
Епископ Браумин, как и все остальные, защитники и нападающие, не мог не заметить, что в бой вступил Эйдриан Будабрас. У него мелькнула мысль крикнуть лучникам и монахам с магическими камнями, чтобы они сосредоточились на этой единственной цели. В конце концов, если Эйдриан погибнет, разве все происходящее не утратит какой-либо смысл?
Однако прежде, чем он успел открыть рот — а многие стрелы и без его особых указаний уже летели в сторону Эйдриана, — Браумин Херд почувствовал странное ощущение, нечто вроде жужжания в голове.
Немало сбитый с толку, епископ все же поднял руку с зажатым в ней графитом и вытянул ее в сторону Эйдриана, собираясь направить в него удар молнии.
Но не смог этого сделать, внезапно утратив связь с камнем под воздействием этого жужжания в голове.
Он посмотрел на Эйдриана. Молодой человек, заявляющий о своих правах на престол, гарцевал на вороном коне чуть позади столпившихся у ворот солдат, высоко вскинув меч.
Браумин все понял. В рукоятку меча был вправлен солнечный камень, обладающий свойством гасить любые магические силы, и Эйдриан сейчас использовал его. Епископу уже приходилось встречаться с подобным, но больше всего его поразило, что эта противостоящая действиям магических камней волна была направлена не против него лично, а воздействовала на всю стену Палмариса! Лишив братьев возможности использовать силу магических камней, молодой человек тем самым лишил защитников их самого главного преимущества перед лицом огромной армии.
— Невероятно… — пробормотал Браумин Херд.
Пробежав взглядом по лицам братьев, он увидел, что все они в недоумении смотрят на камни, не понимая, что с ними произошло.
Без поддержки магии перевес достаточно быстро оказался на стороне нападающих. Солдаты изменили тактику. Они больше не пытались разбить ворота, а вместо этого перестроились, образовав с десяток каре, в центре которых разместились лучники, а по краям те, кто защищал их большими щитами. В результате град обрушившихся на стены стрел стал заметно плотнее.