Янычары недовольно поморщились, но и теперь ослушаться не посмели и один за другим оттолкнули три крупных валуна из центра пещеры к ее краю. Снизу открылась гранитная плита со сбитыми буквами, утопленная на глубину примерно в три пальца.
— Нам ее не выковырять, — покачал головой янычар, проведя факелом вдоль края. — В эту щель даже нож просунуть невозможно.
— Эту дверь я открою сам, — кивнул суфий. — Ступайте, вы и так увидели слишком много.
Воины обрадованно ринулись к выходу, забыв оставить старцу хоть один факел. Впрочем, тот ничуть не обеспокоился наступившей темнотой. Он даже прикрыл глаза и о чем-то заунывно запел, слегка разведя руки и вращаясь возле странной плиты, медленно переступая ногами. В тихом шелестящем танце прошло несколько минут, прежде чем снаружи послышался шум, решительные окрики. Вскоре через пролом внутрь протиснулась упитанная девушка, одетая в длинные юбки и кофту, цвет которой в сумерках было не различить. Следом стал забираться и десятник янычарской стражи, но шейх, не останавливая вращения, легко скользнул к нему, тихо скомандовал:
— Жди снаружи. — А пламя факела погасло, словно задутая свеча.
Воин не заставил себя уговаривать — тут же попятился, пару раз громко чихнул. Девушка ощутимо вздрогнула от резкого звука, тихонько заскулила.
— Не бойся, — ласково коснулся ее руки старец. — Тебе ничего не угрожает. Иди сюда. Осторожнее, не оступись. Еще шаг, — провел он невольницу через темную пещеру к плите. — Наклонись и постарайся удержать равновесие…
Мягким стремительным движением суфий коснулся ее горла. Девушка захрипела, вниз хлынул поток крови, заливая плиту от края и до края. Старец нежно обнял ее за талию, не давая упасть, и опустил к камням только тогда, когда из вен упали вниз последние тягучие капли. Плита тем временем начала медленно проседать вниз, потом вдруг задрожала, чуть подпрыгнула, резко сдвинулась в сторону. Из ямы — неуклюже, пошатываясь — поднялся широкоплечий человек, встряхнулся, прокашлялся, вытянул руку в сторону старца:
— Имя! Отдай ее имя!
— Тебе не нужно его знать, Черный Иблис, — покачал головой суфий. — В час нового полнолуния, когда эта кровь отравится смрадом и станет бесполезна твоему телу, я приведу тебе новую девственницу, чистую и непорочную. И призову старую кровь наружу.
— Имя! Отдай имя! — снова потребовал иблис, с силой сжимая пальцы в кулак.
— Твоя сила велика, Черный Иблис. — Суфий вскинул левую руку, пошевелил пальцами, и в них вдруг возникли холодные нефритовые четки. — Именно потому великий султан и решил поднять тебя из небытия и призвать на службу. Против твоей воли не способен устоять ни один смертный. Посему ты станешь повелевать, купаться в роскоши и наслаждениях, развлекаться своим любимым зрелищем. Но при этом ты не должен забывать, кому ты служишь, и неукоснительно исполнять волю великого султана.
— Имя! — повысил хриплый голос иблис.
— Твоя сила велика, Черный Иблис, — улыбнулся суфий, — но она ничто пред волей преданного слуги Аллаха, очистившего плоть и мысли, постигшего милость Всевышнего и познавшего тайны демонов. В твоем теле течет чужая кровь, Черный Иблис, и только я знаю ее имя.
— Я раздавлю тебя, как насекомое, жалкий смертный! — снова сжалась в кулак рука восставшего из ямы существа.
— Тогда некому будет позвать твою кровь, когда наступит день полнолуния, Черный Иблис, — невозмутимо защелкал четками старец. — Она останется в твоем теле и отравит тебя гнилью. Лишь я один знаю, как вызвать старую кровь и сменить ее свежей. Ты можешь убить меня. Но тогда мы умрем вместе. Хочешь остаться в мире живых — дай клятву верности султану. Служи ему честно, и тогда каждый месяц я буду приводить к тебе свежую кровь.
— Ты хочешь сделать Черного Иблиса своим рабом, жалкая таракашка? — зарычало существо.
— Я уже сделал это, — ничуть не дрогнул суфий. — Но у тебя будет достойная цель и великая власть, которой позавидует половина мира. Тебе не стоит бояться позора. Твою тайну знаю я один — величие же увидят все.
— До нового полнолуния еще много дней. Я успею раздавить тебя, погулять вдосталь и умереть свободным.
— Ты насладишься свободой в полной мере и останешься жив, если принесешь клятву верности, — ответил старец.
— Твои слова слишком заманчивы, чтобы быть правдой, — наконец опустил руку Черный Иблис. — Я не верю тебе, смертный.