— А блеск чешуи действительно на звезды похож, — сказала Маруся.
Я со злостью пнул дверь ногой.
— Вот попали, а?
— Народ! — Серега вдруг встрепенулся. — Где ваши жетоны?
— Мой в сумке остался, — вздохнула Маруся.
— Мой тоже, — кивнул я.
— Эх, жаль, — Серый поморщился. — Ладно, тогда план такой, — он достал свой жетон из слота в поясе и протянул мне. — Ты забираешь мой, портуешься на Риалон и возвращаешься за нами с подмогой.
— А вас тут оставить? Офигел?
— Правда, Дим, лети, — подхватила Маруся. — Уж кому-кому, а тебе погибать нельзя.
— Не пойму, вы с ума посходили? Мы втроем сюда приплыли, втроем и улетим.
— Вчетвером, — возмущенно хрюкнул Диоген.
— Неважно, — отмахнулся я. — Кроме того, здесь светлый храм. Если я правильно понял намеки Яги, именно тут, а не на Риалоне, можно призвать Нариэля.
— Как всегда в своем духе, — Серый устало покачал головой. — Есть другие идеи? Если да, то озвучивай, не стесняйся.
— Нет у меня других идей. Думаю. А пока предлагаю успокоиться и поесть.
Серега встал и, взяв в руки фонарь с рачками, пошел вдоль ящиков.
— И правда, жрать охота. Сытость меньше половины, как бы кони не двинуть с голодухи. Только как ее есть-то, сырую?
— А что там? — лениво поинтересовалась Маруся.
— Да дофига чего! Рыба, кальмары какие-то, моллюски. Даже вон ящик с мелкими осьминогами есть. Но все это надо варить или жарить.
Какая-то мысль промелькнула в глубине сознания и тут же исчезла. Блин. Надо ее поймать, чувствую, это было что-то важное.
— Долго вы меня здесь держать собираетесь? — Диоген своим воплем отвлек меня от размышлений.
О, точно, что-то торможу. Я подошел к клетке и сломал прут, надкусанный филином. Он выбрался, с облегчением расправил крылья и, спланировав на руки Марусе, ткнулся мордой ей в грудь. Честное слово, прибью когда-нибудь этого героя-любовника! Но позже, сейчас не до этого.
Пару часов спустя послышался мелодичный перезвон, и дверь приоткрылась. Вошли Бармус с Пирегором и, по традиции погрозив трезубцами, повели нас в зал.
Вскоре мы оказались в просторном помещении храма, том самом, куда Линория доставила меня, спасая от Хаггена. Сейчас здесь стояли расположенные кругом кресла-троны, я насчитал двенадцать. Они возвышались на постаментах из коралла и были столь высоки, что к каждому пришлось приставить небольшую лестницу, чтобы на него можно было подняться.
Все сидящие на тронах оказались женщинами. Тринадцатая — видимо, служанка — топталась у самого входа.
Эгры, облаченные в туники и мантии, впились в нас взглядами. Среди них, к моему удивлению, была и Линория. Так вот что имел в виду Клавис, когда говорил Серому: «Я научу тебя преклоняться перед эграми»! Моя спасительница — тоже эгр! Одна из двенадцати властительниц подводного города!
На самом высоком и роскошном троне восседала ее бабка. Кроме туники и мантии, на ней красовался обруч, подозрительно напоминающий корону. Старуха строго посмотрела на меня, но откровенной враждебности в ее взгляде я не заметил. Скорее, она размышляла, что с нами делать. А если так, если решение еще не принято, то есть надежда.
— Одни бабы, — тихо пробухтел Серега. — Походу, ничего хорошего нам не светит.
Стражники вывели меня с друзьями на середину зала, отошли к дверям и встали рядом со служанкой. Странно, но эгры от нас никак не защитились: не связали, не запихнули в какую-нибудь клеть. То ли их кресла охранял невидимый магический барьер, то ли дамы были уверены, что в случае необходимости без проблем разделаются с нами.
Маруся, встав между мной и Серым, взяла нас обоих за руки. Филин пристроился на моем плече.
Пока все молчали и хмуро разглядывали нас, я рассматривал фрески — вдруг пригодится. На одной из них, лучше всего сохранившейся, красовался храм, ярко освещенный солнцем. С боков его обрамлял темный фон. Скорее всего, художник хотел оттенить рисунок, но анлоры увидели в нем наступление Мрака.
— Да озарит Круглоликая своей мудростью Совет Двенадцати, и да послужат его плоды во благо ее! — услышал я наконец знакомый властный голос.
— Во благо Круглоликой! — тут же отозвались остальные эгры.
— Что ж, начнем. Кто-то желает высказаться? — старуха обвела всех пристальным взглядом.
Статная женщина средних лет, сидевшая по правую руку от нее, чуть наклонила голову, и у меня возникло смутное чувство, что я где-то видел ее лицо.