— И что решили?
— Строительству красивых домов, частных коттеджей из кирпича и пластика быть, — довольно заявил я. — Будем реализовывать концепцию товарища Гинзбурга, считавшего, что типовые проекты — путь к серости и однообразию. Строить прекрасные кооперативные и государственные многоэтажные дома с квартирами улучшенной планировки, двух-, а в некоторых случаях и трехуровневых. И что самое интересное, у Гинзбурга они спроектированы так, что жилое пространство используется рационально, то есть экономится. Плюс создается ощущение просторных помещений с высокими потолками. А ещё любой желающий сможет взять участок в пригороде или в селе и заказать строительство собственного частного дома. Хоть из кирпича, хоть из пластика. Были бы только деньги и желание. Правда, пластиковые дома пока будем возводить в средней полосе и на юге. В Сибири — только кирпичные, пока не создадим морозостойкий материал, который пройдет соответствующие испытания в экстремальных низких температурах.
— Понятно, — кивнул Сергей Иванович. — Ну что же, своё свидание ты полностью заслужил. Володя едем к «Лесному». Зорин с твоей девушкой уже выехал.
— Уже? — удивился я. — Вовремя. Удивительно, я сам до последнего момента, не знал, когда совещание закончится.
— Как только ты вышел, мне позвонили, — сообщил майор. — А я сразу связался с Зориным.
— На ходу подметки рвёте.
— На том стоим…
Кафе «Лесное» оказалось большим деревянным домом, стилизованным под усадьбу начала века. Подъехали мы к нему, свернув от окружной трассы на небольшую ровную асфальтовую дорожку, ведущую в глубину леса.
— Здесь в шестидесятых годах большие московские начальники любили отдыхать, — пояснил майор, заметив мой недоуменный взгляд. — Поохотиться, в баньке попариться, в озере поплавать. Вот и кафе для себя построили, чтобы под боком было. Даже Хрущев здесь пару раз бывал.
— Понятно, — кивнул я, — А сейчас что с ним?
— Сейчас тоже заезжают, — ответил майор. — Но зимой не очень часто. Иногда местное начальство обедает. Председатель райкома, директор совхоза, главный бухгалтер, агроном ну ещё парочка людей из местных руководителей. Летом отдыхающие из санатория поблизости наведываются. Приходят потанцевать, местных блюд отведать, кормят здесь вкусно. А зимой народу почти нет. Идеальное место для твоего свидания.
— У кафе стоит синий «москвич», четыреста восьмой, — сообщил Володя. Правая лапища водителя опустилась вниз, где лежал «стечкин».
— Спокойно, это свои, — предупредил майор и могучая пятерня водителя, обхватившая рукоять пистолета, облегченно разжалась.
Я глянул вперед и увидел синий силуэт знакомой машины. «Москвич» притулился у обочины, с противоположной стороны и немного позади от кафе.
«Аня!» Губы моментально пересохли. Сердце начало биться с утроенной силой, грозя разорвать напополам грудную клетку. В горле огромной бугристой шишкой напух ком, мешающий дышать. Я пожирал глазами «москвич», пытаясь рассмотреть в смутно виднеющихся силуэтах за запотевшими стеклами, фигурку любимой.
«Волга» притормозила, не доехав до входа в кафе метров пятнадцать. «Москвич» призывно просигналил. Из машины неторопливо вылезла знакомая плечистая фигура в толстой коричневой дубленке и черной ондатровой шапке-ушанке.
«Игорь Семенович».
Сэнсей распахнул заднюю дверь, и наружу выбралась Аня. В длинном светло-сером пальто с меховым воротником, перехваченным пояском у талии. Из-под белоснежной вязаной шапочки выбивалась задорная черная челка, на щеках играл багровый румянец, а пушистый, такой же сверкающий молочной белизной шарф, наполовину закрывал лицо, делая Николаенко похожей на таинственную восточную красавицу. Я дрогнувшей от нетерпения рукой, открыл, затем резко оттолкнул дверь и одним движением выскочил из «волги». Аня увидела меня, и зеленые глазищи радостно вспыхнули. Она рванулась вперед. Под её сапожками разлетались в разные стороны хлопья снега, а я несся навстречу, забыв обо всем. На середине пути мы встретились, я подхватил за талию раскрасневшуюся девушку, звонко чмокнул её в пухлые алые губы, поднял и радостно закружил, от избытка чувств, переполнявших душу. Аня ойкнула от неожиданности, обняла за шею, щекоча кожу нежными ворсинками варежек, и прижалась ко мне всем телом — Леша, хватит, — наконец прошептала она, — Неудобно. На нас же смотрят.
Я, тяжело дыша, опустил её на землю. Но руки с талии не убрал.
— Привет, — прошептал, не в силах оторваться от сияющих изумрудных глаз.
— Привет, — выдохнула Аня. Она смущенно покраснела, но взгляд не отвела, и спустя мгновение добавила: