Аня вздохнула, закрыла коробку и решительно отодвинула её в мою сторону.
— Почему? — я был обескуражен. — Тебе не нравится?
— Очень нравится, — призналась девушка. — Просто я ещё не доросла до таких роскошных подарков. Проблемы будут. Родители всю душу вытрясут с вопросами, кто подарил, откуда у него такие деньги, за что так расщедрился. Будут целыми днями действовать на нервы. Из самых лучших побуждений начнут спасать падшую доченьку. Да и мне, как-то неудобно.
— Неудобно, Ань, спать на потолке, одеяло падает, — усмехнулся я. — То, что ты перечислила, это не проблемы, а так, тьфу, чепуха на постном масле. Во-первых, украшение из серебра, а глазки у рыб — фианитовые. Оно не так уж и дорого стоит, как ты думаешь. Я могу позволить себе подарить красивый презент девушке, с которой встречаюсь. Во-вторых, очень старался подобрать тебе красивый, относительно приемлемый по цене и оригинальный подарок, такой, чтобы пришелся по душе. Людей просил, подключал для поисков ювелира. Откажешься брать — значит, все мои старания напрасны. Обижусь. В-третьих, никаких проблем с предками у тебя не будет. Сейчас всё решим.
Я встал, подошел к входу, открыл дверь. В другом конце общего зал, майор оживленно беседовал с Зориным и плотным бородатым мужиком лет пятидесяти, по-видимому, директором кафе. А за столом у стенки сидели, пили чай, и аппетитно хрумкали ватрушками Алла и Иван. Водитель, как всегда, остался в машине.
Когда дверь открылась, все повернули головы в мою сторону.
Что— то случилось? — спросил Сергей Иванович.
— Ничего, — успокоил я. — Попросите, пожалуйста, кого-то принести мне листок и ручку. Надо родителям девушки пару строк черкнуть.
— Сделаем, — солидно кивнул бородатый. — Через пару минут принесут.
— Подожди секунду, — остановил уже вставшего мужика Сергей Иванович и кивнул на дверь.
— Выйдем на секунду.
Оказавшись, на ступеньках и аккуратно прикрыв за собой дверь, настороженный майор уточнил:
— Что ты им хочешь написать?
— Только то, что подарок от меня, пусть не переживают, и разрешат любимой дочери им пользоваться.
— Информация пойдет, — нахмурился Сергей Иванович. — Это плохо.
— Я Аню попрошу передать, чтобы никому ничего не говорили. Или, наоборот, сказали, что сами медальон с цепочкой купили, чтобы слухи не распространять. А записку Аня, после прочтения, сразу уничтожит.
— Все равно рискованно, — буркнул майор. — Могут нечаянно проболтаться. Особенно мать.
— Не проболтаются, — заверил я. — Я их давно знаю. Интеллигентные и очень порядочные люди. Ко мне хорошо относятся. В крайнем случае, Аня эту записку только Дмитрию Ивановичу вручит. Он никому ни слова не скажет. Дочку поддержит и жену успокоит, если волноваться начнёт.
Майор по-прежнему стоял мрачный и смотрел куда-то вдаль, раздумывая.
— Вообще, всё укладывается в легенду. Я уехал к родственникам, родители скоро тоже переезжают. Случайно встретился с Аней в Москве, подарил цепочку с кулоном. Если не напишу записку, подарок она не возьмет. Настроение у меня будет испорчено, наше свидание — тоже.
Сергей Иванович помолчал минуту и махнул рукой.
— А, ладно, пиши. Все равно, сегодня ты улетаешь, и в Москву до самого конца операции не вернешься. На Кубе тебя искать не будут. А за девочкой и её семьей присмотрят. Я позвоню местным, чтобы проконтролировали.
Когда мы вернулись в зал, бородатый уточнил:
— Так что, ручку и бумагу нести?
— Неси, — буркнул майор….
Через три минуты я передал бумажку Ане и попросил:
— Прочти.
«Уважаемые Дмитрий Иванович и Мария Александровна. Вас беспокоит одноклассник Ани — Алексей Шелестов. Медальон и цепочку вашей дочери подарил я. Большая просьба, не предъявлять ей претензии из-за „дорогого подарка“. Он не такой уж дорогой и вообще ваша дочь достойна только самого лучшего. Потраченные на цепочку и медальон деньги мои. Заработаны честно. Разрешите мне, сделать этот презент. От чистого сердца, без каких-либо обязательств. Заранее благодарю вас за понимание и разрешение дочке оставить маленький, скромный и напоминающий обо мне подарок».
— Ты действительно работаешь? — уточнила девушка.
— Да, по комсомольской линии, — улыбнулся я. — Даже зарплату платят. Двести пятьдесят рублей в кассе, ежемесячно.
— Не знаю, — протянула Аня. — Боюсь, после такого мама все равно разволнуется. Папа точно за тебя будет, он к тебе очень хорошо относится. Мама — тоже, но она за меня больше переживает.