Романов продолжил рассказывать о давно назревших изменениях, работе с молодежью, необходимости технологического прорыва, который будем обеспечивать всеми возможными способами, новых задачах и вызовах, стоящих перед страной. Он пообещал вернуться к сталинскому пути развития, доказавшему свою эффективность, но подчеркнул: не слепо копировать все методы, задачи и управленческую вертикаль, а перенимать всё лучшее, действовать, учитывая сегодняшние задачи и вызовы. Добавил, что идеология должна соответствовать и видоизменяться согласно духу времени, давать четкие ориентиры для молодежи и старшего поколения. Анонсировал возвращение артелей и появление индивидуальных трудовых патентов.
— Это ни в коем случае не возвращение к капитализму, — подчеркнул Григорий Васильевич. — Наоборот, расширение возможностей советских людей индивидуально зарабатывать собственным трудом, использовать знания и умения, которые дало наше государство, на благо страны и общества, удовлетворяя потребности граждан. В СССР дефицит, как явление, должен исчезнуть, а советские люди обязаны быть обеспеченны всем необходимым. Не покупать вещи и продукты с черного входа втридорога, не стоять в длинных очередях, а спокойно пойти в магазин и приобрести любые нужные товары. И подчеркну, самого высокого качества…
Прошелся генеральный секретарь по борьбе с хищениями и торговыми махинациями. Особо заострять внимание на этом вопросе не стал, но пообещал, что все воры, махинаторы и расхитители социалистической собственности будут сурово наказаны. И многозначительно добавил:
— Мы никуда не торопимся, будем работать системно, чтобы избежать ошибок и перегибов, но через полгода-год первые результаты нашей работы увидят и оценят все советские люди…
Мужчины внимательно вслушивались в каждое слово руководителя страны. Мама присела на стул, сложив руки как школьница, и внимала каждому слову. Даже Маша, чувствуя важность момента, тихонько устроилась на диване, стараясь не мешать взрослым.
В конце Романов коснулся международной обстановки. Напомнил, что наши враги не спят, мечтают и делают всё возможное, чтобы разрушить первое в мире социалистическое государство. И вдруг выдал:
— Некоторые члены Политбюро были против того, что я сейчас скажу. Они считают, что широкая огласка может навредить стране и партии. Но я считаю: народ должен знать правду. И скрывать нам от него нечего. Более того, это преступно, с учетом произошедших событий. После долгих дискуссий, мы приняли решение рассказать о попытке государственного переворота, которую недавно удалось предотвратить. Заговорщики на самых высоких руководящих должностях хотели, придя к власти, сменить государственный строй. Предать всех тех, кто погиб, защищая наше социалистическое Отечество, кто работал в две смены, создавая и восстанавливая промышленность, кто пахал от зари до зари, наполняя закрома Родины. Они пытались отобрать наши завоевания, оплаченные потом и кровью миллионов простых людей, и им это почти удалось. Именно с этим был связан вывод из состава Политбюро председателя КГБ Юрия Андропова, Председателя Совета Министров Алексея Косыгина, отстранение и арест их и ряда других руководителей. Хочу пообещать: процесс суда будет транслироваться по телевидению, и станет максимально открытым, чтобы каждый советский человек увидел, какое будущее готовили ему предатели, желающие присвоить народную собственность и стать новоявленными капиталистами. По материалам следствия и судебного процесса будет снят документальный фильм. В нем запечатлеют самые шокирующие доказательства и подробности переворота. Мы сделаем это для будущих поколений, чтобы они не расслаблялись и помнили: стать предателем и нанести удар в спину может даже внешне безупречный человек волею судьбы вознесенный на должность руководителя. Сегодня нам удалось не допустить переворота. И в будущем, я обещаю: каждый из руководства сделает всё возможное, чтобы эта ситуация никогда не повторилась.
— О-хре-неть, — по слогам произнес отец.
— Это что же получается, новый тридцать седьмой год? — растерянно выдохнула матушка.
— Ни в коем случае, — возразил Сергей Иванович. — Я немного знаю ситуацию. Подробности рассказать не могу, но все сказанное Григорием Васильевичем, правда, от первого до последнего слова.
— Настя, какой к черту тридцать седьмой? — с досадой добавил отец. — Хватит никиткины страшилки о массовых репрессиях вспоминать. Да, были аресты, доносы, расстрелы. Но всё не так просто и однозначно, как на двадцатом съезде утверждали, и не так, как Никитка врал народу. Хрущев ненавидел Сталина, и сводил с ним счёты даже после его смерти. Мы же с тобой об этом говорили, а ты опять талдычишь «тридцать седьмой»…